Кира Измайлова - Наследство

Здраво рассудив, что сапог такие зубы вряд ли прокусят, Генри решительно перешагнул скелет и отправился дальше. Убедился вскоре, что в замке нет ни единой живой души, кроме разве что поселившихся под сводами пары залов летучих мышей, и призадумался.

С одной стороны, такой оборот событий не мог не радовать его лично. Все-таки некоторые поручения Генри терпеть не мог, но куда деваться? А так… всё случилось само собой. С другой стороны, если и принцесса, будь она неладна, обратилась в прах, Хоуэллы расстроятся. И пусть вины Генри в этом не будет, всё равно как-то нерадостно… Оставалось лишь уповать на лучшее и втихомолку молиться Меркурию, покровителю торговцев и плутов (к каковым Генри относил и себя).

В том, что удача все-таки не покинула его, Генри убедился, забравшись на самую высокую башню замка. До того он скрупулезно проверил еще две, взмок, обозлился и готов был разворотить замок по камушку. Увидев мирно спящую девушку, он почувствовал, как отлегло от сердца. Даже если разбудить ее не удастся, можно увезти с собой и предъвить Хоуэллам, а уж те сообразят, что делать дальше!

Что это именно принцесса, а не какая-нибудь служанка, можно было не сомневаться. Служанки не носят платьев, с которых драгоценности можно обирать обеими руками, у них не бывает таких рук — тонких-тонких, изящных, как у фарфоровой куклы, которую Генри видел однажды в витрине магазина, когда его занесло в Мюнхен. И лиц таких — даже во сне надменных и высокомерных, — у служанок быть не может, равно как и маленькой коронки в высокой прическе…

Пожалуй, вел он себя грубовато, будто хотел отомстить девчонке (а ей было на вид лет шестнадцать, что вполне соответствовало преданию) за всё, что ему пришлось вынести по пути сюда. Она, понимаешь, лежит и в ус не дует, а люди, к слову сказать, на смерть идут, чтобы до нее добраться!

Так или иначе, но разбудить девицу удалось. То ли заклятие за столько лет дало сбой, то ли сработал амулет, выданный старым тоувом, но, хоть принцесса и не проснулась мгновенно от поцелуя, но в итоге все-таки продрала глазыньки.

Генри ожидал паники, истерики, слез и перепуганных воплей и готов был справляться с этим, — имелась при себе холодная вода в баклаге, лучшее средство от девичьих истерик! — но не потребовалось. Принцесса (видела бы она себя со стороны, в этом пыльном жеваном платье, да что там, пыль была даже на лице!) повела себя так, как Генри и ожидать не мог. Быстро пришла в себя, спросила о родителях (вот тут он снова возблагодарил тоувов за их работу — без некоторых штучек он девчонку вряд ли бы понял!), а потом, даже не изменившись в лице, замкнулась в молчании. Он, однако, поклясться был готов, что она напряженно размышляет, но вот о чем? Что бросаться в окошко девчонка не собирается, он знал наверняка, не та натура. Странно даже, во всех старинных сказках принцесс описывают как нежные цветы, тронь — лепесточки осыплются. А эта вон даже слезинки не пролила, узнав, что из всего населения замка в живых осталась она одна! Может, шок? Когда отойдет и осознает, начнет рыдать, но это и к лучшему. Что делать с плачущими девушками, Генри знал, а вот с такими…

Так или иначе, но девице надо было прийти в себя, и Генри великодушно оставил ее одну. Никуда не денется, некуда ей идти.

Тронный зал нашелся быстро, принцесса описала дорогу коротко и четко, любой бы понял. Толкнув высоченные тяжелые двери и опасливо покосившись вверх — чего доброго, рухнут, а такой створкой лошадь пришибить можно! — Генри вступил в огромное помещение. Да, строили в давние времена с размахом… Тут бои быков можно устраивать, не иначе, как в далекой северной Иберии! Окна от пола до потолка — цветные стекла выбиты или упали сами, когда не выдержал испытания временем оконный переплет, пыль повсюду, бывшая когда-то занавесями, гобеленами и праздничными штандартами, стены увивают вездесущие черные ветви, опасно ощетинившися шипами… И, конечно, кости. Народу в зал набилось, наверно, пара сотен, никак не меньше. Видно, все придворные, а еще слуги… Всё, как сказала принцесса.

Генри осторожно шел по проходу, стараясь не наступать на скелеты. Взгляд против воли останавливался на заманчиво мерцающих в пыли драгоценностях — протяни руку, сними с истлевших останков, и они твои! А стоить они будут… Сами камни, да работа, да то, чтто сделаны вещи до Катастрофы…

«Позже, — пообещал себе Генри. — У меня другая задача. А это потом, не убегут камушки…»

Он направлялся к возвышению, на котором возвышались два роскошных сиденья, одно побольше, другое поменьше и не столь пышное. Троны, надо полагать.

Тех, кто занимал эти троны, постигла общая участь: перед Генри сидели два скелета. Узкий золотой обруч с темными камнями, древний даже на вид — он был старинным еще до Катастрофы, за это Монтроз мог ручаться, — съехал набок, придавая одному из скелетов залихватский вид. Генри осторожно снял его, повертел в руках… Резко обернулся на шорох, рука сама собою дернулась к револьверу.

Это оказалась всего лишь принцесса. Она застыла на пороге тронного зала, и лицо ее по-прежнему не выражало ничего. «Точно, в шоке, — решил Генри. — Потом сорвется, и поимею я массу проблем с невменяемой девкой!»

— Это корона твоего отца? — спросил он, показывая девушке золотой обруч. Не самый лучший способ отвлечь, но что поделаешь…

— Да, — ответила она, подходя ближе. — Ею короновались все мои предки с незапамятных времен.

— А еще какие регалии имелись у его величества? — Генри попытался быть вежливым, но не слишком преуспел. — Скипетр там, еще что-нибудь?

— Посох, — обронила девушка, и Генри заметил в пыли под ногами металлическое навершие в виде распростершей крылья хищной птицы, вцепившейся когтями в большой шар. Деревянная часть посоха давно истлела, но это… Генри усмехнулся — Хоуэллы наверняка оценят аллегорию!

— А у королевы? Было что-то особенное? — спросил он, подобрав навершие. Тяжеленная оказалась штука, таким посохом в случае чего, наверно, и от меча можно было отбиться, если умеючи.

— На матушке её драгоценности, — ответила девушка. — Те, что носили все королевы нашего рода. Теперь они принадлежат мне.

— Не спорю, — согласился Генри, бережно снимая с шеи мертвой королевы великолепное ожерелье и подбирая из пыли тяжелые серьги, — но пока пусть они побудут у меня. Так надежнее, уж поверь…

Девушка ничего не ответила, но смерила его таким взглядом, что Генри невольно передернул плечами. Хорошо еще, в драку не полезла, отбирать свои цацки… С разъяренной женщиной не так-то просто сладить, а не бить же ее!

— Я полностью в вашей власти, — произнесла она неожиданно, и Генри с изумлением понял: если и была паника, страх, истерика, то эта коротышка в нелепом платье, с высоченной пудреной прической загнала все это внутрь себя. И что будет, когда оно прорвется…