Всеволод Мартыненко - Собачий Глаз

Почуяв, что уже прошла пара минут, а моя жизнь еще не закончена, я позволил себе малость нарастить напор.

— Так чего проще? Найми медиума. Или вообще забери тело, вызови некроманта из приличной фирмы и вперед. Показания зомби даже в суде принимают, — последнее, кстати, сущая правда.

Вот только поглядел бы я на того, кто отправится в суд с делом типа нашего. Хотя владетельным, вроде моего гостя, никакой процесс не страшен, предмет сделки выглядел бы для судейских несколько неубедительно.

Но эльфа мои слова не убедили совсем по другой причине.

— Разве ты не знаешь? После задействования фиала Света на десятки лиг в округе долгие годы не может быть поднят ни один мертвец. К тому же это вовсе не то, чего я хочу для нее.

А чего же он тогда хочет? Сноб высокородный, не нравится ему так, как всем. В символометрии царских путей нет. Хотя...

Ожидания из разряда худших оправдались в очередной раз:

— Сумел получить одну из Семи Реликвий, сумеешь похитить и другую. Какую именно, объяснять не надо?

Да уж я понял, что Его высокомерие не зеркало мне предлагать явился. Вот только не мешало бы прояснить кое-что.

— Слово фиала — «Фиакриссе». Дай мне Слово Меча Повторной Жизни.

— «Репаре, Ресуме, Рестаурато», — перед тем как ответить, темноэльфийский властитель мгновение поколебался. — Догадываешься, почему три?

Я кивнул. Это уже из области моих профессиональных знаний. Кадавры — подобия живых существ, упрощенные и из иных материалов, но принцип перезапуска на три точки у них тот же, что и у живых.

— Плата совершения обычная.

Это я, к сожалению, тоже понял. Кому-то из полицейских или заключенных поблизости от морга в участке основательно не повезет. Нет чтобы туда некстати занесло Нохлиса или кого-нибудь из его команды!

— Срок исполнения — сутки, — продолжал эльф.

— Э, я раньше утра в храм не полезу, — возмутился я. — С пьяных-то глаз!

— Твое время — твое дело. Трать как хочешь. — Высокородный чуть скривил губы то ли в усмешке, то ли в гримасе. — Но о сроке помни.

— Что же сам не сделаешь, раз так спешно? — Я продолжал молоть языком, от выпитого слегка утратив соображение и чувство меры.

— Нашему роду Победившие Боги приносят несчастья. — Он снова скривился. — Как всякий удачливый вор обокраденному. Хирра всего лишь зашла в храм — и уже мертва.

— Хирра — это которая? Та, что меня гоняла? - продолжал нести я.

Опьянение удвоило ощущение того, что я все еще жив. Так что меру вежливости в разговоре с высоко родным я давно утратил. Правда, закончил свой монолог я даже с некоторым сочувствием:

— Да, девочка была что надо. Какой идиот ее только в охотники пристроил! Целее бы дома была!

Взгляд эльфа показался мне тяжелее всех виденных в жизни надгробий. От глины на братских могилах Вест-Мекана до мегалитов тесайрских Заброшенных гробниц.

— Хирра — моя дочь. И это я сделал ее Охотником, — сказал он, как отрезал.

— Так же, как она меня? Или для владетельных есть более аристократический способ? — сразу сбавить тон не удалось. Не в моем это характере.

— Другого способа нет.

Умолкнув, эльфийский властитель отступил обратно во тьму, которая привела его сюда. Которая его породила и, надеюсь, поглотит когда-нибудь, разрази Судьба всех высокородных обоего пола, невзирая на родственные связи! Оставил-таки за собой последнее слово!!!

Как выяснилось утром, до кровати я все-таки до брался. И остаток пива добил, невзирая на все зароки. Сапоги вот не снял, но это уже детали.

Гораздо хуже было то, что все вчерашнее не являлось пьяным бредом. Стало быть, нужно отправляться в храм, где после предыдущего визита никто не ждет меня с распростертыми объятиями.

Что ж, это все-таки лучше, чем сидеть, наливаясь пивом лишь для того, чтобы каждое мгновение не ощущать себя сволочью. Жуткой тварью в человеческом обличье.

Для разнообразия можно этой сволочью побыть. Отработать, так сказать, аванс в виде собственной жизни, длящейся уже на сутки дольше, чем могла бы при ином раскладе. Всего-то надо было сказать «нет» в ответ на столь щедрое предложение. Или просто оказаться не столь увертливым немного пораньше...

Вся беда в том, что я не люблю и не умею умирать. А уж не хочу-то как!!!

Храм после вчерашнего оказался временно закрыт для посещения. Как выяснилось, в основном ради ремонта. Ладно, витраж, кадило и курильницы — это я, отпираться нечего. Но вот кто развалил ограду паперти и посшибал статуйки с нижнего яруса, решительно не представляю. Народ так ломанулся, что камень не выдержал, так, что ли? Или высокородный покривил душой и уже учинил с утречка попытку штурма?

Последнее вряд ли. Тогда бы еще и охрана стояла, с парой станковых колесных стрелометов и магом из армейского резерва. А тут только каменщики и прочие штукатуры пока видны. Витражные мастера, ясно, все внутри, по месту основных разрушений.

Вот каменщики мне идею и подали. Они от пыли и мусора со сводов головные повязки носят. Вроде обычной банданы, только ниже ноздрей. Против глаз в них окошки из прозрачной легкой ткани, против носа — вата в редкой сетке. Ну и сверху все их знаки каменщицкие вышиты: циркули там, наугольники.

Ритуал вручения повязки этой в цеху просто охренительный: вопросы, ответы, знаки. Кайлом над головой махают и мастерком поддают по заднице. Но саму тряпку можно прикупить в любых торговых рядах с мелким стройинвентарем.

Из каменщиков больше половины носит старую армейскую униформу — как и я. Поверх только ременная сбруя, вроде штурмового ранца речных саперов. С поясными сумками, страховочными кольцами и петлями для инструментов, в том числе за плечами. И рукавицы, конечно.

В общем, через полчаса я обзавелся всем необходимым реквизитом. И еще кое-какими полезными в предстоящем деле мелочами. Приладил составляющие на место и даже повертелся перед зеркалом в универлавке на распродаже.

И хорошо, что повертелся. Ибо понял, что не так. Пришлось там же купить еще иголку, нитку и дорогую, с яшмовой чечевицей, пуговицу. Специально попросил коричневую. Как собачий глаз.

Пришил ее, облачился по новой. Все. Теперь комар носа не подточит. И каменщики как раз с обеда потянулись. Если с ними подойти, никто и не заметит.

Обычно растаскиванием завалов и выносом мусора на стройках занимаются мелкие зеленые гоблины — лопоухо-носатые твари с исчезающе малыми лбом и подбородком, ростом в два-три фута. Ходят в набедренных повязках из тряпья или крысиных шкурок. Нанимаются на вес, потому что считать их никто не станет. Самые нечеловекоподобные из разумных. На территорию храма они не допускаются, будучи признаны нечистыми.

Так что первую пару часов после обеда мне пришлось провести на гоблинской работе, к храму особенно не приблизившись. Затем стало полегче — вместе с полудюжиной прочих бородатый десятник перебросил меня под своды, переносить леса для витражников. Пока что вся пробитая мной стеклянная стена была наполовину разобрана, а проем на ее месте забран дощатым щитом. Снятые панели были разложены вокруг алтаря на козлах.