Андрей Ватагин - Второй шанс

  - Не думаю, что он в полной мере оценил твой жест. - Вмешался в разговор третий. - Если ты будешь играть в гляделки с каждым встречным, мы далеко не уйдём!

  - Вот именно!

  - Вы ничего не знаете о чести воина и благородной смерти!

  - Это что, религия какая-то?

  - Скорее учение, - поправил убийца и бесшумно двинулся по коридору.

  - Маньяк, - сказал один.

  - Фанатик, - добавил второй.

  Российский Галактический Сектор

  Планета Монблан

  Степан-Хана никогда не причислял себя к одиночкам. Практически все задания штаба он исполнял вместе со своей командой - тренированными специалистами, понимающими друг друга с полуслова. Да и одиночество само по себе он не любил. Оставаясь долгое время наедине с самим собой, ему в голову начинали приходить мысли насчёт своего предназначения или смысла выполняемых им приказов. Теперь такой проблемы не существовало, ведь приказы кончились, но чувства покоя Степан не испытывал.

  Школьная общага - штука пострашнее переходного возраста - думал он, ворочаясь на скрипучей раскладушке.

  Этот день был наполнен нескончаемой суетой. Пока Степан с Лином приводили в порядок выделенную ему комнату, Алексей затеял настоящий скандал с визгливой особой по имени Катька. Суть его претензий сводилось к тому, что не следует ей, тем более в одиночку, участвовать в сомнительных соревнованиях и ронять своими выходками престиж четвёртого общежития. Катька же в ультразвуковом режиме заявляла, что ей никто не указ, и она будет делать то, что сочтёт нужным.

  - Если их ругань станет неразборчивой, побежим разнимать, - наматывая мокрую тряпку на швабру, предупредил Лин.

  - Алексей дерётся с девчонками? - Удивился Степан, мывший единственное в комнате окно.

  - Только с Катькой. Да она на всех кидается, если её разозлить! А мы что? Приходится отбиваться, пока глаза не выцарапала!

  - Она... очень своенравная личность, - подобрав наиболее нейтральное определение, заметил Карпатов.

  - Ага! Своенравие у неё отовсюду так и прёт! - Отчего-то развеселился Лин.

  Тем временем скандал разрешился без лишнего кровопролития. Что-то с диким топотом пронеслось по лестнице на третий этаж и хлопнуло дверью.

  - Ну, как у вас тут? - Заглянув в комнату, поинтересовался Лёшка, выглядевший, словно выжатый лимон.

  - Да вот, почти закончили. - Отрапортовал Лин. - Только мебели тут маловато.

  - Нормально, - отмахнулся Степан. - Есть где спать и работать, остальное приложится.

  - Конструктивный подход, - одобрил Лёшка, - жаль Катька не по этой части!

  - Что, ни до чего не договорились? - Спросил Лин.

  - А то ты её не знаешь! Я уже начинаю подумывать, а не написать ли заявление администрации, чтобы её куда подальше переселили.

  - Общество должно заботиться даже о самых слабых его элементах, - явно процитировал кого-то Лин.

  - Опять твоя восточная демагогия? Хорошо, она тебя не слышит, а то за "слабый элемент" язык бы выдрала.

  - Не выдрала бы, моё каратэ сильнее!

  - А ты проверял?

  - Возможности пока не было.

  - Молись, чтобы и дальше не было. Катька - мастер запрещённых приёмов.

  - Каких, например? - Тут же заинтересовался Степан. Он никогда не упускал возможности пополнить свой арсенал.

  - Ты когда-нибудь видел, как выкручивают брови?

  - Э-э... нет.

  - А Катька так может!

  Общежитие вмещало до восьми человек и, с появлением Степана, собрался полный комплект. С соседями ему удалось познакомиться только за ужином. Самым старшим был пятнадцатилетний Алексей. Он то и считался здесь за главного. Лину и Сидни было по тринадцать, но из-за слишком разного круга интересов они нечасто общались. Если с Лином всё понятно, то Сидни являлся тем, кого принято называть ботаником. Одевался он неопрятно и имел торчащие во все стороны рыжие кудри. Младшим же был Вовчик, которого Степан застал ранее за видеоигрой. На этом мужская половина общежития заканчивалась, и шли девчонки: десятилетняя Марта, тринадцатилетняя Тося, и, собственно, Катька, которой недавно стукнуло четырнадцать. Она, кстати, проигнорировав свою очередь стоять у кухонного автомата, на ужин не явилась, видимо выражая, таким образом, протест. Против чего она протестует, Степан так и не разобрался.

  Во время ужина, бывший разведчик старался узнать как можно больше о своих соседях и их образе жизни, не сболтнув при этом ничего лишнего о себе. Теперь же он валялся на своей раскладушке и, уставившись в потолок, анализировал добытые факты. Прежде всего, ему была непонятна система заселения общежития, в котором дети не разделялись ни по полу, ни по возрасту. При этом было удивительно наблюдать, что они худо-бедно да уживались вместе! Степан не мог представить достаточно объективные причины, по которым школьная администрация позволяла детям существовать фактически без присмотра. Может они разделяли мнение Мастерсов, относительно приучения к самостоятельности с малолетства? Или же это банальная экономия средств? Второе предположение больше нравилось Карпатову, успевшему возненавидеть любые социальные эксперименты всей душой. Ему было удобнее считать себя ребёнком, на условия жизни которого администрации наплевать, нежели подопытной крысой, действия которой будут анализировать студенты какого-нибудь местного психологического института.

  - Как он тебе? - Спросил Алексей, оставшийся вместе с Лином убирать со стола.

  - Брат твой? Да вроде нормальный парень.

  - А он... не показался тебе немного странным?

  - Ну, я даже не знаю... Какой-то он серьёзный и молчаливый. А вообще, он мне понравился - в боевых искусствах разбирается и знает про даосизм и конфуцианство!

  - Разве не странный круг интересов?

  - Ничуть. Или ты и меня странным считаешь?

  - Ладно, замнём про это. Меня другое беспокоит.

  - Что именно?

  - То, как он про свою жизнь в детдоме рассказывал.

  - А что не так то?

  - Он ведь всё в общих чертах описал! Ни одной смешной ситуации или какого-нибудь интересного случая! Даже про воспитателей не упомянул! Говорил, будто доклад читал!

  - Может ему просто тяжело об этом вспоминать. Вдруг ему там туго пришлось, например, прессовал кто.

  - Знаешь, я его всего ничего знаю, но такое ощущение, что прессовать такого себе дороже. А если бы ему вспоминать об этом не хотелось, он бы вообще избегал говорить на эту тему.

  - Ну, возможно. Только к чему ты вообще этот разговор завёл?

  - Не знаю, - пожал плечами Лёшка, - странно просто. Зачем кому-то косить под детдомовца?