Владимир Пекальчук - Жестко и быстро

И она мерцала, несильно, но красиво.

Я немедленно протянул руку и схватил жемчужину. Гладкая, красивая, но... дело было не в этом. Я испытал непоколебимую уверенность, что именно за ней я сюда и пришел, и что дальше все будет хорошо.

С этой же уверенностью я и уснул, лежа на голом камне и прижимая жемчужину к груди.

Моргнул, открыл глаза, шевельнулся... Больно. Болит спина, болят израненные ноги, болят руки, все тело затекло от сна на твердом камне, мышцы ломит. Хочется есть и пить.

С другой стороны, я все еще жив и чувствую себя несколько отдохнувшим. Покрутил головой, похрустел позвонками, подвигал конечностями, разгоняя кровь. Дела мои, конечно, не сахар, но уж точно лучше, чем раньше. Теперь, когда охранявший Слезу Бога мертвец окончательно мертв, мое новое тело оборачивается уже не недостатком, а временным преимуществом, старик не сумел бы так быстро восстановиться, и обратный путь мог бы стать неодолимым...

Стоп. Откуда я знаю, что жемчужина называется Слезой Бога, почему я точно уверен, что пришел именно за ней и что с ней мне надо вернуться обратно, а не пойти вперед, направо, налево или еще куда-то? Вопросы без ответа. Но если я буду делать так, как велит подсознание, то, может быть, получу свои ответы, тем более что другого плана у меня все равно нет.

А еще я сожалею, что если - или когда - приду обратно туда, откуда пришел, у меня не будет моего старого, но тренированного тела. Потому что впервые в жизни - или послежизни? - я испытал жгучее желание нарушить принцип пользоваться своими навыками только для защиты, ради ублюдка, который отправил меня, или, точнее, предыдущего владельца тела, в пустыню чуть ли не голышом и без припасов. Уверен, приложи я этому засранцу в голову удар-другой из тех, которыми я убивал свиней - ни ками, ни Небеса, ни Аматэрасу не разгневались бы. И даже будь он бог этого странного загробного мира - я бы не побоялся клепануть в рожу и божеству. Но с этим вот желатиновым тельцем это будет не удар, а посмешище.

Я засунул жемчужину в карман штанов, хлебнул из выемки - солоновато, но ничего - и принялся спускаться. Внизу надел сандалии, пошел в пещеру с трупами, взял флягу и снова полез наверх.

Здесь я погрузил сосуд в воду - набралось почти доверху, пока вода не опустилась до уровня горлышка. Остальное я выхлебал так почти досуха и оставшуюся влагу вылизал. Во рту солено с минеральным привкусом, может, оно и к лучшему, я с потом истратил, небось, немеряно соли из организма.

Конечно, поесть бы еще чего - но, видимо, придется потерпеть, ибо светящиеся грибы мне незнакомы, рискованно.

Иду к выходу, но яркий проем в адскую пустыню все не появляется. Ночь! Я не знаю, сколько я спал, только до ночи или до следующей ночи, но в любом случае надо этим воспользоваться. Если хорошенько налечь на ноги, я смогу вернуться, потратив на обратный путь всю ночь и несколько утренних часов... Не знаю, откуда я это знаю - ха-ха, да я в этой заднице еще и шутить способен! - но знаю. И если сейчас не начало ночи, то тем более надо поспешить, чтобы как можно быстрее добраться... Куда? Куда надо. Медлить нельзя, ведь я... нет, не я, прежний владелец тела добрался до скалы в очень плохом состоянии, хотя я и не знаю, сколько времени он шел и в какое время суток отправился в путь.

Что ж, спешить так спешить. У входа я нашел оброненные ботинки и рубашку. Ноги вошли в ботинки легко, сама обувь неплоха, удобна, хоть и велика. Сразу видно, военка. Рубашку я надел, предварительно вывернув наизнанку, чтобы не касаться к телу стороной ткани, которая прилегала к мертвой плоти.

Чуть подумав, я снова вернулся к трупу, напоровшемуся затылком на сталагмит. Возле него, если меня не подводит зрительная память, лежала упавшая с головы кепка.

Кепка с камуфляжными разводами действительно лежала там и даже не воняла, поскольку свалилась с головы еще живого человека, или как минимум не воняющего. Вот, совсем другое дело.

Выйдя из пещеры, я убедился, что воздух теплый, но не душный, а на чистом небе - россыпь звезд. Пришел я вон оттуда, над тем местом... Большая медведица? Похоже, но... Не она. Какие-то тут звезды другие. Хотя о чем это я, меня едва не угробил зомби, а я о звездах удивляюсь.

Сделав несколько шагов, я вынул из-за пояса дубинку и бросил в песок: лишний груз мне не нужен, так я буду с каждым шагом перемещать в пространстве на два килограмма меньше, если умножить на множество тысяч предстоящих шагов - вес получается похлеще танкового взвода.

Я был готов к тому, что путь окажется нелегким - и убедился в своей правоте. Ночью было еще сносно, однако у меня начали заканчиваться внутренние резервы. Мне не привыкать к лишениям и крайним напряжениям, однако борьба была труднее, чем когда-либо: в этот раз мне приходилось бороться не только с трудностями изнуряющего пути и неблагоприятными условиями, но и со своим новым телом. Я стойко переносил боль в стертых еще вчера и воспаленных ступнях, терпел жажду и делал шаг за шагом по предательскому песку, но колени начали предательски дрожать еще до того, как забрезжил рассвет, и я с этим уже ничего не мог поделать. Приходилось садиться на ближайший камень и отдыхать, теряя драгоценное время относительно прохладной ночи.

Вместе с тем, я не мог не отметить, что при таком истощении шаги все равно получаются легкими и быстрыми, по крайней мере, пока не начинают подгибаться колени. Паренек, надо думать, любил подвижные игры, это крепко выручило меня в поединке с мертвецом и все еще продолжало выручать в пути.

Заря занялась довольно нескоро, мне крупно повезло, что я проснулся в начале ночи, а не в конце. Когда солнце поднялось чуть повыше, я выпил из фляги последние шесть глотков, выбросил ставший ненужным сосуд и опорожнил мочевой пузырь. Все, я избавился от того ненужного веса, от которого можно избавиться. Я мог бы растянуть воду еще немного, но моя стратегия выживания базировалась на том, чтобы как можно дольше оставаться в максимально возможной кондиции и идти быстро, а в конце сделать рывок из последних сил и надеяться, что их, этих сил, хватит. Вариант цедить воду крохотными глоточками и страдать от жажды почти с самого начала пути я счел заведомо невыгодным.

Итак, только вперед, и так быстро, как могу. Предыдущий владелец тела свалился, совсем немного не добравшись до цели, мне будет обидно вдвойне умереть, не добравшись столько же до спасительной исходной точки.

Пустыня стремительно превращалась в гигантский гриль, но в этот раз у меня хотя бы была какая-никакая защита. Кепка и рубашка спасали от прямых солнечных лучей, ботинки, уже насквозь пропитанные изнутри сукровицей и кровью - все же получше сандалий, в которых песок стирал мои ноги, словно наждачка. Но у паренька, который шел «туда», этого не было изначально, и я могу только догадываться, почему. Если бы он, предположим, сбежал в пустыню без ничего, почти голышом - откуда непоколебимая уверенность в том, что надо вернуться?