Сергей Садов - Князь Владимир

– Хотя, – нехотя признал он. – И личный опыт тоже есть.

Наставник, похоже, понял его состояние и только хлопнул по плечу.

– Позанимайся еще немного. Думаю, это тебе поможет.

Мальчик только кивнул. Потом сел на шпагат и с каким-то остервенением начал делать наклоны: вперед, вытягиваясь в струнку и назад. Вперед назад.

Михайло Потапыч покачал головой и направился к выходу. Здесь столкнулся с Александром Петровичем и ухватил того за локоть раньше, чем тот успел позвать мальчика. Покачал головой.

– Ему сейчас лучше побыть одному.

Александр Петрович глянул поверх плеча Михаила на мальчика и кивнул.

– Опять вспомнил прошлое?

– Кажется, он о нем и не забывал. Честно говоря, я не знаю, что с этим делать. – Михаил покачал головой. – Оно так и не отпускает его.

Александр вздохнул.

– Это я и без тебя знаю. Жаль, но мальчик сам рвется отсюда. Ему хочется сбежать от всего. Начать по-новому. Потому я и не уговариваю его остаться. Здесь для него жизни не будет.

– Кто знает. Мало ли что может случиться. Значит, ты не будешь пытаться уговорить его остаться?

– Не трави душу, Миш. Сам ведь нашел пацана, притащил сюда, уговорил кураторов проекта. А сейчас уговаривать его остаться?

– Слушай, тебе что важнее: судьба пацана или свою задницу прикрыть?

– Его судьба. Потому и не буду уговаривать. – Александр твердо глянул на друга. – Я разговаривал с психологами. Они все в один голос утверждают, что если оставить, то мальчик сломается. Выбор он должен сделать только сам.

– А ты понимаешь, что он может умереть там?

– Мы все умрем рано или поздно.

– Для него это может стать очень рано.

– Значит, мы плохо его подготовило. Миш, ты чего от меня хочешь? Опасно и у нас. И какая судьба его ждет тут?

Михаил расслабился и кивнул.

– Верно.

Александр хлопнул его плечу.

– Я поговорю с мальчиком. Решение будет за ним, но пусть он примет его с открытыми глазами. Это всё, что я могу сделать.

Глава 2

Ровно в шесть Володя прошел через просторный холл, уставленный огромными бадьями с небольшими деревьями, и вошел в кабинет. Здесь уже собралось и руководство проекта и куратор – Александр Петрович и ученые. Похоже, ждали только его. Володя сделал вид, что не заметил, как Александр Петрович глянул на часы и хмыкнул, прошел к своему креслу и сел. Виталий Дмитриевич, «директор всего этого балагана», как любил говорить куратор, откинулся на спинку большого черно кресла, снял очки и соединил перед собой кончики пальцев.

– Итак, дамы, господа. Прошу. Кто первый?

Поднялся мужчина в белом халате с красивой окладистой бородой. Откашлялся.

– Прошу прощения. Вчера я положил Виталию Дмитриевичу доклад, в котором объяснил, что время подходит. Если мы протянем еще полгода, то наш молодой друг, – кивок в сторону Володи, – больше не будет соответствовать нужным параметрам. Уже даже сейчас придется использовать специальную диету, чтобы мальчик немного сбросил вес.

– Куда уж больше? – буркнул Александр Петрович. – И так клоп клопом.

– Если вы помните, то именно вы предложили Володю именно из-за его комплекции. Это позволило нам выиграть два года занятий. В противном случае нам подошли бы только одиннадцатилетние подростки. А это было бы совершенно неприемлемо.

– Почему? – Неожиданно для всех вмешался мальчик. Обычно на таких совещаниях он сидел молча и говорил только если его спрашивали. Сейчас он впервые заговорил сам и ученый даже растерялся.

– Почему? Но это же аморально… использовать детей так… это же билет в один конец.

– Аморально? Использовать детей? Даже если это их единственный шанс изменить свою жизнь? Иннокентий Павлович, я попал в банду Гвоздя когда мне было восемь лет и там были дети младше меня. И я еще считаю, что мне повезло, что я попал именно к гвоздю. Хотите, я вам расскажу, что творилось у других? Хотите, расскажу, как именно зарабатывали себе на хлеб те самые одиннадцатилетние дети? И вы считаете аморальным дать им шанс?

– Но…

– Что? Если наше родное и любимое государство не в силах позаботиться о беспризорниках, так дайте им хоть такой выход.

– Да уж. Дорогой выход получится, – хмыкнул Виталий Дмитриевич. – Володя, ты же сам понимаешь, что это не выход. И ты знаешь, сколько мы потратили на твое обучение. Ставить такое на поток мы никак не можем. И потом, сейчас ситуация с беспризорниками реально улучшается.

– Хочется верить… Извините, Виталий Дмитриевич.

– Да нет. Все нормально. Я тебя прекрасно понимаю. Пережив все то, что пришлось пережить тебе, трудно сохранить веру в людей.

– Я помню Гвоздя. Он был настоящим человеком и из него вышел бы замечательный ученый. Он столько всего знал. И учил нас по мере сил. Но он оказался никому не нужен в этом мире.

Взрослые почему-то вдруг неуверенно заерзали и отводили взгляды, словно боясь встретиться ими с подростком.

– Полагаю, политику обсуждать мы не будем. И, Володя, ситуация действительно меняется в лучшую сторону. Хотя и медленнее, чем хотелось бы. А теперь к делу. Продолжайте, Иннокентий Павлович.

– Ага. Так вот. Примерно через полгода переход станет невозможным. В связи с этим надо принимать решение: либо мы открываем «окно» и начинаем поиск подходящего мира, либо сворачиваем все эксперименты. И если эксперимент продолжается, то готовиться к нему надо начинать сейчас.

– Ну что ж. Володя, а ты что скажешь?

Мальчик встал.

– Я уже говорил, Виталий Дмитриевич. Меня здесь мало что держит. А это мой шанс начать все заново. Я действительно хочу уйти.

Александр Петрович тихо вздохнул и отвернулся, однако в наступившей после слов Володи тишине его вздох услышали все.

– Вы не хотите, чтобы мальчик уходил? – повернулся к нему директор.

– Нет, – ответил куратор не оборачиваясь. – Но это его решение. Я Володю знаю давно и не думаю, что он переменит решение. Если так – надо готовить переход.

– Иннокентий Павлович, сколько вам времени надо для завершения всех дел?

– Месяц, Виталий Дмитриевич. Во-первых, надо подготовить самого мальчика. Последний осмотр, обязательно недельный карантин, подготовить необходимые вещи. Ну и некоторое время на поиск подходящего «окна». Как просил молодой человек: чтобы там не было пороха.

– Володя, а почему такая странная просьба? Почему бы не выбрать мир более развитый? Возможно, даже превосходящий нас.

– Если превосходящий – значит более забюрократизированный, – без особых эмоций ответил мальчик. – И трудно оценить, как они вообще воспримут такого пришельца. Социальную культуру ведь роботами не выявишь за три дня, как вы сейчас ведете исследования. И если мне там не понравится, уже не вернешься.