Вечное Царствие - Грэнди С
Она убрала лезвие обратно в рукав. Снегурка продолжала сладко сопеть. Пусть наслаждается… Недолго ей осталось… Настенька тихо вышла из комнаты и прикрыла дверь.
— Опа! — внезапно прозвучало над ухом.
От неожиданности Настенька подпрыгнула и икнула. Но, обернувшись, она скорчила недовольную гримасу: перед ней скрючился леший… Черт знает, какой из них: Емеля, Жорик, Федя — всякая нечисть на одно лицо. Даже те из них, кто обладает каким-никаким разумом.
— Че те надо, страшила?
— Да-а-а-а, Настенька, кака ты грубая… — присвистнул леший.
— А ты мерзкий.
— Че там? — леший проигнорировал выпад Насти и глянул ей за плечо. — Царевешна? Новенькая? Дашь глянуть?
— Ток подойди — сдохнешь мигом.
— Чего, хе-хе-хе, — его смех был похож на кашель. — Кто ж меня убьет? Ты ль?
Настенька вытащила из груди коловрат, который самолично напитала волшебством Василиса. Леший попятился. Да… страшная была вещь для любого чудовища из Темного леса. Премудрая здесь повелевала всем: и малой части ее силы хватит, чтоб взорвать любого болотника, корягу или лешего.
— Да понял я. Не психуй, — леший поднял руки. — Тебя Василиса звала. Она в библиотеке.
И он действительно ушел к своим собратьям играть в зернь. Эти твари могли сутками напролет кидать кости. У них ни грамма за душой, но отсутствие злата не могло остановить. Они хлюпали и шуршали своими мерзкими голосами на всю избу. Полная тишина и покой наступали, лишь когда Василиса нагружала их заданиями. Но в последнее время дел у леших было все меньше, а сама Премудрая пребывала в упадническом настроении.
Тихо постучав в дверь, Настенька вошла в библиотеку. Василиса сидела над книгой, подперев щеку рукой. Она медленно водила зеленые лисьи глаза по строчкам и шевелила губами, словно читала заклинание.
— Вы звали меня? — осторожно спросила Настя.
— Да, — Василиса бросила пронзительный взгляд. — Чтоб завтра с ранья привела Снегурочку ко мне, поняла?
— Ага.
— И в этот раз без прибауток твоих. Ты сегодня себя отвратительно вела. Продолжишь тут пестрить своим мнением — пойдешь на корм лешим. Усекла? — голос у Василисы был строгий. Она вальяжно поднялась со стула и, подойдя к Насте, властно подняла ее за подбородок. — Ты жива лишь по моей доброте душевной, но она не бесконечна.
Василиса ударила Настю по щеке и грациозно, точно кошка, вновь вернулась за чтение.
Глава 3. Снегурочка
Во сне Снегурочка слышала голос: охриплый, мужской, старческий. Сложно разобрать, что он говорил, но она ощущала прилив тепла, просто когда его слушала. Хотелось обнять голос, словно он имел физическую оболочку. Хотя, конечно, у него должен быть владелец. Некто родной… Но Снежа не могла ничего вспомнить об этом человеке.
Проснулась она от настойчивых толчков.
— Вставай! — это была Настенька. — Хвать дрыхнуть, тебя Василиса ждет.
Каменную голову оторвать от подушки было просто невозможно. И если бы Настенька не скинула Снегурочку с кровати, то та так бы и лежала. Лежала-лежала-лежала, пока не слилась бы с матрасом. Но боль в плече, которое повредилось во время падения, вернула в реальность.
— Че ты? Сегодня лучше?
Снегурочка подняла голову и увидела черненькие птичьи глазки Настеньки, она моргала так быстро, что казалась сейчас взлетит.
— Да, мне лучше, но я все еще…
— Ниче не помнишь? — перебила Настя в нетерпении. — Да-да, я поняла. Пошли к Василисе. Ток, оденься, — она открыла сундук, в который уложила приготовленный для Снежи сарафан, и присвистнула. — Ого! Да у тебя уже одеяние царевны прикрасилось. Везет.
Снежа поднялась с пола с трясущимися руками и заглянула в сундук. Голубой сарафан, расшитый белыми бусинами, выжидающе смотрел на нее. В сердце родилось непреодолимое желание коснуться одеяния. Снежа это сделала: ткань сама поползла по телу, и через секунду новоиспеченная царевна была при параде. Настенька ничего не сказала, а просто отвела к Василисе. Да Снеже и не нужно было восхищение или благоговение. Она даже до сих пор не знала, как точно выглядит, ведь все еще не видела себя в зеркале. Но от соития (буквально так) с сарафаном в душе чиркнула искра. Доселе Снежа не помнила ощущения «на своем месте». Но сарафан оживил забытое чувство. Какая-то простая вещь, однако же вернула часть жизни. И… уверенность?
Опочивальня Василисы переливалась красным и желтым цветом от искусных витражей на окнах. Белый кружевной балдахин слегка развевался на ветру, касаясь босых ног царевны. Василиса выглядела красиво и без кокошника с расшитым сарафаном. Она сидела на скамейке, старательно расчесывая гребнем пушистые волосы.
— О-о-о… — протянула и слегка приподняла уголки губ, — а ты стала больше походить на царевну, — она передала Снеже ручное зеркало.
В отражении удивленно смотрела девочка с большими выпученными голубыми глазами и совершенно белыми ресницами. Аккуратно очерченные губы разомкнулись в изумлении и недоверии. Снегурочка так внимательно рассматривала каждую черточку на своем лице, не замечая блеска наряда.
— Ты бы поглядела на свой богатый сарафана, — усмехнулась Василиса.
И Снежа взглянула. Да, красиво… Кажется, она еще никогда не видела себя такой красивой. По крайней мере, ничего подобного в памяти не всплывало.
— Понимаю, трудно смотреть на себя в зеркало, — Василиса перестала улыбаться, — когда собственные глаза кажутся чужими.
— Сегодня мне лучше, — призналась Снежа.
И это была чистая правда. Физически легче передвигаться да есть силы душевные для того, чтобы идти дальше. А главное появилось желание узнать: куда «дальше». Если день назад Снежа казалась белым листом, то теперь вполне себе дощечка с естественными узорами дерева.
— Теперь ты готова услышать все о Вечном Царствии?
— Да… Думаю, да. Я хочу знать, что со мной происходит, кто я и зачем.
— Справедливо… — Василиса продолжала медленно и уверенно расчесывать одну прядь за другой. — Я уже упоминала, что мы находимся в Вечном Царствии — пограничном мире между Раем и Адом, блаженным садом и огненным пеклом. Умирая на Земле, грешники попадают сюда, чтобы искупить грехи или сплющиться под их тяжестью. Впрочем, о первых я никогда не слышала. Говорят, если умрешь в
