Бойся своих желаний - Николай Александрович Воронков

много ночей провёл, сидя у костра и разглядывая небо, но такого сочного, контрастного я ещё не видел. А может всё дело в новизне, как у любого, первый раз приехавшего на море. Новизна, необычность, предвкушение чего-то хорошего, вот восприятие и обостряется. Да и… Будем радоваться тому что есть, не пытаясь найти причину.

В такой тишине хорошо думается, но сегодня в голове мыслей вообще не было. Ни о прошлом, ни о будущем. Я просто наслаждался покоем и впитывал в себя ощущения здесь и сейчас.

И спать я лёг с покоем в душе, и уснул в тот же миг, как голова коснулась подушки.

Следующий день прошёл гораздо более приятно. Позавтракав в таверне, сразу прикупил пару пирогов с разной начинкой, большую бутыль с морсом и бутыль с растительным маслом. Не знаю из какого растения, но мне оно было нужно лишь в качестве крема-напитки, чтобы смазывать кожу от пересыхания.

Добрался до «своего» пляжа за час, и начал наслаждаться жизнью. Искупаться, позагорать, намазаться маслом, прогнать энергию по коже, чтобы не было ожога, и чтобы загар лучше ложился. Я, вообще-то, не смуглый, но с помощью моей магии загар буквально прилипал ко мне. Уже к вечеру кожа выглядела так, словно я провёл на пляже минимум неделю. Захотелось есть — так пироги есть и морс. Просто лежать вскоре надоело, и я отправился обследовать свою бухточку. Прошёлся по бережку, залез на пару скал, но ничего интересного не нашёл. Никаких старых развалин, никаких намёков на спрятанные сокровища. Полез в воду, стал нырять, пытаясь увидеть что-нибудь интересное, и тоже ничего не нашёл. После этого развлечением стало проплыть от одного края бухточки до другого и обратно.

На следующий день прикупил рыболовные снасти, соорудил удочку, просидел полдня, но добычей стали лишь пара мелких рыбёшек, и я всё выкинул (и удочку, и рыбёшек). Нужно было чем-то занять себя, и тогда я ударился в медитацию. Даже не совсем в медитацию, а… даже не знаю как это назвать. У японцев, например, есть сад камней. Садятся и просто сидят, созерцая. Какой-то смысл в этом был, но я в своё время не удосужился разузнать какой истинный смысл в это вкладывается.

У меня получилось по-другому. Сгрёб песок холмиком, чтобы удобнее было сидеть, и теперь часами смотрел на море. Все испытывают благоговение, когда смотрят на море, его простор и силу. Мне никуда спешить не надо, и я проводил часы, впитывая ощущение силы.

Не знаю, что было причиной, но мозги у меня словно прочищались. Пустота в голове ведь может быть разной. Отупелая от усталости, переутомления, от боли, горя, а у меня стала какая-то прозрачная. И чувства обострились, и словно видеть лучше стал. Всё вокруг стало каким-то чётким, ясным. Трудно объяснить словами. А вот думать ни о чём не хотелось. Организму нравилось просто бездельничать. Устал сидеть — можно поплавать. Устал плавать — можно полежать, позагорать, а можно перекусить чем-нибудь вкусненьким.

Так я наслаждался жизнью целых пять дней, а потом…

Вдоль берега моря неспешно ехали четверо всадников. Впереди две молодые женщины, за ними двое мужчин. Женщины одеты в костюмы для верховой езды (бриджи, лёгкие блузки, шляпки от солнца). У мужчин одежда добротная, но попроще.

Ехали неспешно, поглядывая по сторонам. Выехали на прогулку утром, но время уже близилось к обеду, становилось жарко, и решили вернуться. Но не по дороге, а проехаться вдоль берега моря в надежде на освежающий морской бриз. Всё время ехать вдоль воды не получалось — постоянно дорогу преграждал обрывистый берег, и теперь ехали вдоль кромки обрывов, наслаждаясь видами. И вдруг одна из девушек резко натянула поводья и указала рукой куда-то вниз.

— Смотрите — мертвяк!

Остальные тоже подъехали к краю обрыва. Внизу, на пляже, в большом круге непонятно откуда взявшегося здесь песка лежало очень загорелое мужское тело. Лежало на животе, руки вытянуты над головой. И мужчина был совершенно голый. Никаких признаков вещей рядом не было.

После молчаливого разглядывания та же девушка негромко сказала.

— Штормов последнюю неделю не было. Так что с ним случилось? Просто утонул? А где его одежда?

— Может ограбили, раздели и здесь бросили? — откликнулась вторая.

— Так крови и ран не видно, да и лежит он спокойно, словно спит.

Возиться с мертвым телом никому не хотелось, и можно было ехать дальше, но любопытство взяло вверх, и вторая девушка оглянулась на мужчин.

— Гастор, спустись вниз, посмотри что там такое.

Один из мужчин тут же спрыгнул с лошади, отошёл чуть в сторону, где был заметен не такой крутой склон, по которому можно было спуститься, и заскользил вниз. Остальные внимательно наблюдали за ним.

Блин, лежал, никого не трогал, задремал даже на солнышке, и вдруг ощутил довольно чувствительный не то пинок, не то толчок в бок. И довольно грубый мужской голос рыкнул над головой.

— Эй, ты живой?

Я уже привык, что это мой персональный пляж, что здесь в принципе никого не может быть кроме меня, и не сразу сообразил, что это происходит со мной. И снова чувствительные толчки в бок.

— Эй, просыпайся!

Похоже, всё происходило в реальности, и придётся всё-таки вставать. Я уже отвык от грубости по отношению ко мне, и пока вставал, в душе стала подниматься ярость к неизвестному грубияну, позволившему такое. Да и любой отдыхающий на пляже, которого подняли пинками, тоже не испытывал бы добрых чувств.

Когда я всё-таки встал, в нескольких шагах от меня стоял довольно крепкий мужчина средних лет в чём-то вроде костюма для верховой езды. И сразу наезд на меня.

— Кто такой, что здесь делаешь?

Возможно, он имел право задавать такие вопросы, но не здесь и не мне. Стараясь сдерживать рвущееся раздражение, я невольно набычился.

— Ты решил оборвать раньше времени отмерянные тебе дни жизни?

Такую фразу в переводе на земной можно, наверное, было бы перевести как «тебе жить надоело?» но я старался быть по возможности вежливым даже в такой ситуации. Мужчина крепче меня, но я в любой момент мог его усыпить, парализовать, закопать в землю, сжечь плазмой, огненными заклинаниям, превратить в ледышку, и теперь его жизнь зависела только от его поведения.

Вряд ли он испугался голого парня, облепленного песком, да ещё и имея на поясе довольно большой кинжал, но он отступил от меня ещё на пару шагов и уже почти нормальным голосом сказал.

— Меня зовут Гастор, я