Шаман-оборотень: инициация - Анни Романова
- Вот почему их сложно одолеть, - задумчиво сказал Калеб. - Надо будет рассказать старейшинам.
- А где мое огромное благодарение за спасение тушки одного оборотня? - возмутился дрожащий Корвин, вместе с нагой рухнувший в грязь и вымазавшийся почти полностью. - Я тут жизнью рисковал!
- Спасибо, - искренне сказал Калеб. - Ты меня спас. А теперь поторопимся, раз уж мы утром наткнулись на нагу, то к вечеру нам точно не поздоровится.
Корвину оказалось мало, и он надулся. Какое-то время Калеб собирал пожитки, а гарпий, ругаясь себе под нос, чистил оперение.
***
Калеб бежал долго, внимательно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к звериному чутью. Несколько раз он разумом прикасался к миру духов, чтобы избавиться от мыслей поискать приключений в землях наг, будил страх, испытанный в момент пробуждения от странного змеиного танца, чтобы не сбавлять темп. Корвин кружил в небе, и его молчание успокаивало — значит, гарпий не видел опасности.
К полудню оборотень миновал вражеские земли, остановившись у побережья мощной горной реки, собравшей в себя воды со всех окрестностей. Калеб смотрел на густой смешанный лес за потоком шумящей воды, искрящейся в оранжевых лучах. Корвин шумно приземлился рядом.
- Знал бы, что ты такой медленный, не пошел бы, - пробурчал он, вернувшись к чистке оперения. - Как перебираться будешь?
- Что ты сказал? - словно проснувшись, громко переспросил Калеб, перекрикивая гул воды.
- Ничего! Тебе показалось! - Корвин от злости переборщил с громкостью. Оборотень пожал плечами.
- Надо спуститься вниз по течению, - задумчиво сказал Калеб. - Здесь поток слишком сильный.
Не дожидаясь реакции, он уверенным шагом двинулся налево. Корвин ругнулся и вновь взмыл в воздух, изнывая от скуки. За перепуганным косяком перелетных птиц он уже погонялся, успел сшибить одного орла, понаблюдал за движениями в землях наг, даже слетал вперед, надеясь разглядеть в густой чаще леса поселение шаманов-оборотней — не преуспел, расстроился и теперь совершенно не знал, чем еще заняться. Оранжевые лучи Охрового светила нашептывали странные идеи, пока гарпий стоически терпел их влияние. «Надолго ли меня хватит?» - мрачно размышлял он, ловя мощными крыльями восточный ветер.
Калебу было все равно на терзания попутчика. Он искал взглядом брод и не находил его. Остановившись, чтобы передохнуть, он внимательно изучал каменистые берега, валуны, об которые брызгами шумно разбивался поток, чтобы собраться вновь и вновь наткнуться на преграду.
Странный блеск привлек внимание оборотня. «Рыба?»
- Если ты будешь так часто останавливаться, мы и за неделю до твоих не доберемся! - Корвин был зол и расстроен.
- Может, тогда ты перенесешь меня на другой берег? - огрызнулся Калеб. - Я уже сам очень хочу видеть своих. Не добавляй. Лучше поищи брод сверху.
- Я не знаю, где можно перейти понизу и как должен выглядеть брод, - гарпий нахохлился. - Я за сегодня на земле стоял чаще и больше, чем за всю неделю!
- Я могу перенес-сти вас-с, - наг-мужчина оказался за их спиной. Калеб схватился за оружие, а тот начал странный танец, чаруя обоих.
Оборотень уронил нож с металлическим лязгом, заглушенным потоком. Наг кольцами обвил лишенную воли добычу и легонько куснул каждого за шею, впрыскивая парализующий яд.
Не выпуская гарпия и шамана-оборотня из цепких объятий, он перебрался на другой берег, не торопясь закручиваясь вокруг больших валунов и переползая на следующие. Дожидаться остальной части охотничьего отряда он стал на другом берегу.
- Перенес-с ж-же, - глядя в полузакрытые и блеклые глаза Калеба прошептал он. - Как и обещ-щал.
Когда дриада лишилась дома
«Почему я его отпустила?» — терзалась Латиэль, готовя целительные мази. О случившемся пару дней назад она молчала, не доложив ни старейшине, ни главной охотнице. Дриада знала, что нарушитель должен был умереть, также знала, что за ее проступок полагалось суровое наказание.
Злило не это. Латиэль уже третий день была в ярости из-за того, что никак не могла понять причины собственного поступка.
- Мы отодвинем церемонию Жизни, - услышала она голос за спиной. - Из-за предсказания Древнейшей.
- Старейшина, - Латиэль развернулась и почтительно поклонилась. Морщинистое лицо женщины перед ней выражало обеспокоенность и печаль. Густые белые волосы тщательно уложены в пучок, переливающееся от коричневого до зеленого одеяние укутывало силуэт вплоть до ног, на груди висело ожерелье из зеленых камней — знак власти в женской общине.
- Ты не расстроена? - спросила она, внимательно глядя на юную дриаду. - Должен был быть твой шанс понести новую жизнь. Мы подобрали тебе сильного молодого охотника-друида, лучшего.
- Я все понимаю, старейшина. Носить дитя в Темное время означает уязвимость, - не говорить же, что Латиэль вздохнула с облегчением?
- Ты так юна, - почти что с жалостью сказала Антьида. - Как идут дела с приготовлениями?
- Мы почти готовы, - Латиэль все еще не поднимала глаз от носков сапог старейшины. - Осталось чуть-чуть. Охотницы вечером принесут еще добычи, чтобы мы могли засолить мясо. Урожай в этой смене Багряного солнца был щедрый, должно хватить.
- Рада слышать. Что ж, я предупредила тебя. У меня еще есть дела.
Антьида тихо покинула низкий деревянный дом, в котором община хранила лекарства. Латиэль смотрела ей в след со злостью и раздражением.
- «Ты так юна», - передразнила она вслух, возвращаясь к занятию и мыслям. - Не дряхлая развалина так точно.
Антьида правила уже долго. Слишком долго, по мнению большинства, но сместить ее и забрать ожерелье никто не решался. Старейшина обладала властью, возложенной духами леса, против слова которых все охотницы оставались бессильны.
Латиэль вспомнила лицо юного шамана-оборотня. В ней клокотала ярость и жажда крови, когда он повернулся к ней. Его растерянность не скрыла чувства собственного достоинства, гладкая, лишенная растительности кожа блестела от пота. Звериные зрачки расширились, когда он понял, кто перед ним.
Он хотел жить. Латиэль ощутила чужую жажду жизни всем своим существом, его карие глаза смотрели прямо и гордо, но в глубине прятались страх и отчаяние. Дриада смутилась, осознав, каким ее народ представляется другим обитателям Трехликого мира— наверное, потому и отпустила шамана-оборотня восвояси.
Латиэль надавила слишком сильно, разминая лекарственные травы. Глиняная плошка раскололась надвое. Выругавшись, дриада принялась вычерпывать зеленую кашицу в целый сосуд, краснея от воспоминаний сна, навестившего ее ночью.
Церемония жизни — не с подобранным друидом, нет. С шаманом-оборотнем, ласкающим крепкое и стройное тело охотницы, смотрящим звериными
