Симранский Цикл Лина Картера - Майерс Гари

И после этого Бабдалорна навек прославилась по всей Симране, как Город, Который Нельзя Покорить Скрытно.

Что до Атрибов — они, рыдая, завывая и спотыкаясь, сбежали назад, в самую чащобу леса, те из них, что не погибли у стен или на улицах Бабдалорны; и в священном месте, где у них давно имелся обычай поклоняться тёмному духу леса, они порубили своих идолов, разломали алтари, растерзали жрецов и сожгли даже могучий царский дуб, и поклялись больше не воевать с Бабдалорной, ибо вот! дни её величия ещё не прошли и Зингазар всё ещё сверкал ярко и ужасно, как встарь.

Когда все торжества завершились, город затих, опустилась ночь и наступило безмолвие и сумрак в огромном каменном чертоге, где хранилась добыча древних героев, Зингазар бодрствовал. Он вспоминал дикое пьянящее блаженство битвы и больше не жаждал горячей солёной крови, ибо был сильно опьянён, о да, сильнее, чем когда-либо прежде и был доволен своими новыми великолепными воспоминаниями. Но он пел и неспокойные маленькие вспышки проносились по его мерцающему клинку и зелёное око в рукояти сверкало огнями радости.

— А, братья, — сонно пропел довольный меч, — это была славная битва, последняя битва. Хотел бы я, чтобы и вы там были. Прощайте, братья. Это была славная битва. — И древний меч заснул.

Или же так рассказывают в Симране.

Как Саргот осаждал Заремм

Так рассказывают в Симране: когда Саргот правил в Тоуле, никогда не бывало ещё такого могучего воителя.

Он взял Ярц, с его копейщиками и Дарбул, с его лучниками и Нарабу, который он усмирил одним лишь ярким блеском своего меча.

Что до Аджа, этого высокобашенного града, он пал, устрашась одного его ужасного имени, которое однажды прошептали перед городскими вратами.

О, никогда ещё не было подобного воителя!

Полный торжества, победив Ярц и Дарбул, а также Нарабу вместе с Аджем Многобашенным, некоторое время Саргот отдыхал.

Утро он проводил, развалившись в своём шатре из захваченных на войне гобеленов; днём он восседал на ужасном троне, собранном из черепов всех воинов и витязей, которых он одолел и убил; вечером он валялся на множестве толстых подушек, набитых бородами покорённых королей, слушая арфистов, воспевающих его доблесть.

Он выпивал очень много вина из серебряных и золотых чаш, из ониксовых и нефритовых кубков, из халцедоновых кувшинов.

Ежечасно, при смене караула, вся его рать ударяла мечами в щиты, словно в колокола и в один голос выкликала: — Слава Сарготу, могучему воителю, ибо нет равных ему!

Однажды вечером, когда взошла луна, бледный опаловый шар, светлеющий на лиловых небесах, Саргот задремал на множестве подушек и, возможно, ненадолго заснул, и арфисты прекратили свои песни и тихо беседовали друг с другом.

И промолвил один арфист: — Могучий воитель наш Владыка; нет более великого.

О да, да, закивали арфисты и другой прибавил: — Он воистину велик, ибо взял Ярц; а также захватил Дарзул с его лучниками; и Нарабу и даже многобашенный Адж.

Но ещё один сказал: — Он не брал Заремм. Заремм стоит непобеждённым. Ни один человек никогда не захватывал Заремм.

И арфисты покачали головами и тихо поскорбели меж собой, — О нет, наш Владыка могуч на войне; но даже он не сможет взять Заремм.

На заре Саргот поднялся и облачился в доспех из сверкающего золота, огромный плащ цвета человеческой крови и его пернатый шлем, который Гномы изготовили схожим с ликом Смерти.

Пока пленённые принцы стояли на коленях в пыли, застёгивая на нём поножи, он небрежно обратился к своим капитанам: — Здесь поблизости есть город и его называют Заремм. Кто-нибудь из вас знает о нём?

И капитаны покивали, огладили большие бороды и сказали: — О да, грозный Владыка, это имя нам известно. Он лежит за холмами, там-то и там-то.

— Так пойдём же на Заремм, — промолвил Саргот, пока вдовы императоров прилаживали его шпоры.

— Грозный Владыка, — поспешно сказали капитаны, не поднимая на него глаз, — возможно, будет лучше двинуться на юг, к Арабулу, где есть сапфиры или на север к Харцу, где растёт нард.

— Может, — произнёс он, — а, может и нет. Разве король Заремма столь же могучий воитель, как я?

— Великий Саргот, — ответили капитаны и весьма быстро, — там, в Заремме, нет никаких королей. По слухам, там правят Чародеи.

— А! Тогда нам стоит пойти на Заремм, — молвил он, — ибо мне не страшны никакие мудрецы. Навряд ли мудрость острее моего двуручного меча! — И он взобрался на своего боевого коня, пока осиротевшие дочери угасших династий держали поводья.

И самый отважный, один из старейших капитанов, преклонил колени и зачерпнул своей седой бородой пыли перед ним, сказав: — О Саргот, узнай же прозвание Заремма.

— Что это за прозвание? — небрежно спросил он, взявшись за своё громадное копьё.

И старый капитан прошептал: — Люди зовут его Городом, Который Нельзя Завоевать.

— Это славное имя, — улыбнулся он и все трубы заревели.

Когда войско добралось до стен Заремма, Саргот, этот могучий воитель, оглядел его и увидел, что это был славный город. Стены его были высоки и крепки, и украшены вырезанными из камня чудовищами, похожими на огромных горгулий.

Также он увидел, что на стенах не стояли воины и это заинтересовало его больше.

Он приподнял левую руку и тысяча воинов в чёрной броне зашагала вперёд, укрывшись под большими щитами и громко призывая народ Заремма молиться своим Богам, ибо гибель приближается к ним. Но никаких звуков не донеслось из города, дремавшего под полуденным солнцем и горны не заиграли тревогу; ничего не переменилось от такой дерзости.

Он приподнял правую руку и тысяча воинов в отполированной бронзе двинулась вперёд, неся могучие тараны и осадные орудия, чтобы пробить ворота и повалить стены. Теперь он увидел, что на зубчатые стены выбралось несколько старцев и встали там, облокотившись на зубцы, пристально взирая вниз на огромную сверкающую рать, расположившуюся под их стенами.

Они были старыми и худыми, со спускающимися на грудь белоснежными бородами. Они кутались в просторные мантии мистического пурпура, целиком покрытые мерцающим серебром диковинных знаков. Они лениво склонялись, взирая вниз и один из них зевнул.

И Саргот железной рукой сдержал своего ретивого скакуна в золотой броне и воздел полыхнувший меч, подав сигнал к атаке, и в тот же самый миг один из сонных стариков на возвышающихся зубчатых стенах размеренно произнёс некое Слово.

От его звука задрожали холмы и, услышав это, застонала земля под ногами.

И, когда развернулось первое каменное крыло, первый огромный коготь проскрежетал по граниту и заскрипел по зубчатой стене, и первый каменный дракон спустился со стены крушить и убивать, словно титанический джаггернаут, Саргот понял, почему Заремм прозвали Городом, Который Нельзя Завоевать.

И Осада Заремма стала самой краткой во всех военных анналах. Или, во всяком случае, так рассказывают в Симране.

Смех Хана

Рассказывают в Симране о Зуне.

Очень смел и отважен был Зун: не страшился он ничего, что ходило на двух или четырёх ногах и ничего, что ползало на брюхе. Герои Абзура ощутили силу его руки, а защитники Поларны — тяжесть его клинка.

Знали Зуна болотные драконы; да и виверны, что скрываются в глубоких ущельях и дикие мантикоры, бродящие по ледяным вершинам. Все знали Зуна и у всех была причина его опасаться.

Что до самого Зуна, он боялся лишь одного и звалось это Смехом. Страшнее всего было для Зуна, что может он показаться смешным в людских глазах; поэтому сделался он ужасным для людей.

Его глаза пылали сквозь дикое переплетение косм, как огненные рубины, руки его были бурыми, словно железо, а мускулы походили на корни могучих дубов. Из зубов множества поверженных витязей он сделал ожерелье, а кромка его алого плаща была отделана бородами покорённых императоров.