Майский ястреб - Джиллиан Брэдшоу
Но самое главное из того, что случилось со мной тем летом, связано не с оружием. Моя мать, леди Моргауза, научила меня читать.
Как-то раз я метал дротики в соломенное чучело на площадке за мальчишеским Домом. Я как раз прикидывал расстояние до цели, когда вдруг ощутил затылком ее взгляд и обернулся.
Мать стояла возле угла Дома. Полуденное солнце освещало ее сзади, и в этом золотом свете знакомая фигура казалась темной и бледной. Световой контраст подчеркивало платье из темно-красной шерсти с золотым поясом. Большая золотая брошь с гранатами украшала ворот платья, золото поблескивало в черных волосах. Пальцы унизывали золотые кольца. Я уронил дротик и уставился на нее. В тот момент она показалась мне не смертной женщиной, а одной из сидхе, народа холмов. [Аэс Сидхе, «Люди холма», стало в Ирландии общим названием богов, сокращенно — сидхе (сиды). Традиционно их местом обитания считались чудесные острова, расположенные посреди океана.] Мама пошла ко мне и чары рассеялись.
— Гавейн, — обратилась она ко мне, — ястреб мой, мы давно не виделись. Предстоящая война отнимала все время. Мы с отцом были очень заняты.
Начать с того, что она назвала меня просто «ястреб». На самом-то деле мое имя означает на ее родном британском языке «Майский ястреб», и оно мне не очень нравилось из-за его воинственного смысла. Но, в общем-то, имя как имя. Но когда мама сказала: «Ястреб мой», оно мгновенно стало нравиться мне не меньше, чем она сама.
— М-мама, — с трудом пробормотал я.
— Ты скучал без меня? — спросила она. — Знаешь, я тоже скучала, мой ястреб.
Я знал, что это неправда. Мать отдала меня няне сразу после родов и с тех пор не проявляла ко мне особого интереса. Но сейчас я поверил ей, потому что она так сказала, что ей хотелось верить.
— Я давно тебя не видел. А мне хотелось бы…
Она снова улыбнулась своей таинственной улыбкой.
— Ну что же, поговорим, пожалуй. Я вижу, ты внял совету отца. Воин должен хорошо владеть копьем. — Она посмотрела на дротики у моих ног. Я только что вытащил их из чучела, и никто бы не смог сказать, каковы мои успехи. — Давай посмотрим, как у тебя получается…
Я поднял дротик, посмотрел на нее и повернулся к чучелу с твердым намерением не промазать на этот раз. Возможно, из-за этой решимости дротик вонзился в солому только чуть в стороне от центра мишени. Леди Моргауза удивленно подняла брови. Я взял еще один дротик, который тоже почему-то угодил в цель, а потом без остановки метнул остальные пять. Только один пролетел мимо, зато один попал точно в центр. Я повернулся к матери, сияя от гордости. И она снова мне улыбнулась.
— Похоже, из тебя будет не такой уж плохой воин, как считает Лот. Ну, может, и не такой лихой, как тщеславный Агра, но вполне приличный. Я рада, сокол мой.
Мне хотелось петь. Я уставился себе под ноги и пробормотал:
— Это ты принесла мне удачу. Когда ты со мной, у меня все получается.
Она рассмеялась.
— О! Ты научился правильно подбирать слова! Думаю, нам надо почаще бывать вместе, Гвальхмаи.
Я судорожно сглотнул и кивнул. Во всей Британии, и в Эрин тоже, моя мать была самой мудрой и красивой женщиной. Если я смогу видеть ее почаще, так это просто подарок богов!
— Вот что, дорогой мой, — сказала она. — Я тут говорила с Орламом. Он считает тебя прекрасным арфистом, не хуже многих учеников бардов. Однако, по его мнению, тебе нужно знать побольше, чем простые легенды и расхожие мелодии. Думаю, тебе не повредит история. Знать прошлое, в том числе и своего клана, не только по балладам совсем не лишнее. Хочешь научиться читать?
У меня отвисла челюсть. Чтение было самым редким из всех умений на Оркадах. У друидов был свой огамический алфавит, но им владели лишь посвященные. К тому же, существовал строгий запрет использовать огамическое письмо для любых других целей, кроме мемориальных надписей или специальных друидских посланий. То, что человек запоминает, говорили они, остается с ним навсегда, а записи можно потерять, они могут сгореть, да мало ли что с ними может приключиться. Научиться читать означало выучить латынь. На латыни говорили, в основном, на юге Британии, но писали везде, от Эрина до Константинополя. Думаю, что на всех Оркадах кроме моей матери читать никто не умел. В Британии — другое дело, особенно, в монастырях, но на Оркадах это умение считалось настоящей магией. А теперь мама предлагала поделиться со мной своей силой!
— Ну что, как тебе такое предложение? Согласен? — спросила леди Моргауза.
— Я… да, да, очень! — От восторга я утратил способность связно выражаться.
Леди Моргауза улыбнулась. Мне даже показалось, что в ее глазах мелькнуло удовлетворение.
— Вот и славно! Когда закончишь занятия с оружием, приходи ко мне, начнем первый урок.
— Да я прямо сейчас…
— Нет, это не дело. Тебе нужна практика. Вот попадешь без меня раз десять подряд, уберешь дротики, поправишь чучело, тогда и начнем. Латынь вполне может подождать.
Мать ушла, а я, конечно, заспешил. Впрочем, скоро понял, что спешка только мешает. Пришлось успокоиться, вернуть себе ровное расположение духа, и не торопясь, поразить мишень десять раз. Зато уж после я помчался, как угорелый, в наш Дом, свалил дротики в угол — за оставленные во дворе меня бы высекли; ведь если оружие заржавеет, это никуда не годится! — и только потом побежал в покои матери.
Первый урок был совсем простым, хотя и дался мне не без труда. Мама нарисовала стилусом на восковой табличке знаки, обозначающие буквы, и объяснила мне, что такое алфавит. Потом она дала мне другую табличку и велела копировать буквы. Я несколько раз переписал буквы, а потом мама рассказала, каким звукам они соответствуют. Забрав у меня табличку, она внимательно изучила мои упражнения, сказала, что это никуда не годится, загладила написанное мной тупым концом стилуса, и снова ровно и аккуратно нарисовала буквы.
