Хаски и его учитель белый кот. Том 1 - Жоубао Бучи Жоу
[24] 千古一帝 qiāngǔyīdì Цинь Шихуан-ди — единственный император на/за тысячи лет.
Фарс длиною в десять лет, наконец, подошел к концу.
Несколько часов спустя, подобно огромной огненной змее, толпа людей с зажженными факелами поднялась на вершину. В резиденции императора их встретил совершенно пустой Дворец Ушань. На Пике Сышэн не осталось живых людей, лишь в Павильоне Алого Лотоса Сюэ Мэн безутешно рыдал над горсткой пепла.
А в тени Пагоды Тунтянь остывало тело мертвого Мо Вэйюя.
Автору есть что сказать:ожидание было долгим, но такого вы, пожалуй, не ожидали. Ха-ха-ха!
Глава 2. Этот достопочтенный воскрес
«С тысячей грязных мыслей внутри было сердце мое как застоявшаяся вода.
Но в самый холодный день зимней ночи[1] в него вдруг проникла весна[2].
Неужели Небеса сжалились над одинокой травинкой, живущей во тьме?
Боюсь лишь, человеческая слабость[3] не выдержит испытаний, ниспосланных свыше[4]».
[1] 三九 sānjiǔ саньцзю «третья девятидневка» — период наибольших холодов с 19-го по 27-й день после зимнего солнцестояния.
[2] 春光 chūnguāng чуньгуан — весенний пейзаж; весенний колорит; переносное значение — эротическая сцена/сон; метафора — молодость.
[3] 世态炎凉 shìtài yánliáng шитай яньлян «отношение людей то палит, то морозит» — человеческое непостоянство, изменчивость, ненадежность в дружбе и любви.
[4] 风霜 fēngshuāng фэншуан «ветер и иней» — аналогия с трудностями и горестями на дороге жизни.
Хрустально чистый женский голосок плавно доносился до ушей. Словно жемчуг, с тихим стуком падающий на нефрит, эти слова с нежным звоном били по воспаленному мозгу Мо Жаня, причиняя такую сильную головную боль, что на лбу и висках вздулись вены, а голова была готова взорваться.
— Какого черта расшумелись?! Где откопали этого стенающего злого духа? Эй, кто-нибудь, быстро выбейте из этой суки всю дурь!
Выпустив пар, Мо Жань, наконец, осознал, что что-то не так.
...Разве он не умер?
Ненависть и холод, боль и леденящая тишина сдавили грудь. Мо Жань резко открыл глаза.
Все, что случилось перед его смертью, развеялось, словно первый снег на ветру. Он обнаружил себя лежащим на кровати, и она находилась не на Пике Сышэн. Изголовье было украшено резными драконами и фениксами, а сама древесина источала приторно-женственный аромат пудры. Довольно поношенные и истертые розовые и светло-сиреневые одеяла и подушки расшиты узорами в виде играющих в воде уток мандаринок[5]. Подобное постельное белье часто можно было увидеть в спальнях женщин легкого поведения.
[5] 鸳鸯 юаньян yuānyāng —«утки-мандаринки»; неразделимая пара (людей или вещей); символизируют пару на всю жизнь, являются символом любви и верности.
鸳鸯戏水 yuānyāngxìshuǐюаньянсишуй «утки мандаринки плещутся в воде» — китайская поговорка о любящей паре; метафора: заниматься любовью. Также«утка-мандаринка плещется в воде» — это название для прозрачного супа с приготовленным на пару голубем.
— …
Мо Жань на мгновение застыл.
Он знал, что это за место.
Дом развлечений[6], что находился неподалеку от Пика Сышэн.
Дом развлечений — это было лишь более-менее приличным названием для борделя, которое намекало гостям на возможность интимных встреч без обязательств, ведь тем, кто пришел сюда, было довольно просто встретиться, а уходящим — легко расстаться.
[6] 瓦子 wǎzǐ вацзы — притон, публичный дом, дом развлечений; дословно «осколки черепицы» (瓦子). Название пошло от выражения «来时瓦合，去时瓦解» «приходящих легко уложить, уходящих легко разъединить», прямо как черепицу.
В юности Мо Жаня был такой период жизни, когда он был очень неразборчив в связях. Тогда больше половины каждого месяца он ночевал в этом притоне. Однако, когда ему было около двадцати, этот публичный дом был продан, а затем переделан в винную лавку. Как так вышло, что после смерти он внезапно очутился в давно уже не существующем борделе? Что здесь вообще происходит?
Неужели в своей прошлой жизни он сотворил так много зла и погубил так много молодых девушек и юношей, что в наказание переродился в теле проститутки из низкопробного публичного дома?
Витая в своих мыслях, он неосознанно повернулся на другой бок и столкнулся с чьим-то спящим лицом.
— …
Что это? Почему рядом с ним кто-то лежит? Тем более абсолютно голый мужик?!
Парень был совсем молодым с изящными и милыми чертами лица, словно вырезанными из белоснежного нефрита. С первого взгляда было и не понять парень перед ним или девушка.
Хоть на лице Мо Жаня не отразилось никаких эмоций, в душе он рвал и метал. Долго всматриваясь в белоснежное кукольное личико, он вдруг вспомнил.
Разве это не тот продажный мальчик[7], с которым он так любил развлекаться в пору своей молодости. Кажется, его Жун Сань звали? Или может, Жун Цзю.
[7] 小倌 xiǎoguān сяогуань «маленький служка» — так называли мужчин-проституток.
**容九 Róng Jiǔ Жун Цзю «включая множество/девять». 容三 Róng Sān Жун Сань —«включая много/тройку»; т.е. значение 3 и 9 похоже (3 — много/9 — множество), поэтому Мо Жань путается.
Стоит отметить, что выбрав подобное имя, автор, возможно, намекает на то, что этот персонаж по жизни «вмещал в себя многих».
Неважно Сань или Цзю, важно то, что этот паренек умер от венерической болезни[8] много лет назад, и от него даже костей уже не должно было остаться. Но сейчас он тут, живехонький, уютно примостился на своей стороне кровати. Одеяло сползло, оголив шею и часть плеча, усыпанного алыми следами любви.
[8] 柳病 huāliǔbìng хуалюбин «болезнь цветущей ивы» — венерические болезни, в целом, и сифилис, в частности.
С натянутым выражением лица Мо Жань приподнял одеяло и заглянул под него.
— …
Тело этого красавца Жун Цзю или Сань, ладно, пусть будет Жун Цзю, было покрыто множеством следов от ударов хлыстом, а белоснежное нежное бедро было стянуто парой красных веревок.
Мо Жань почесал подбородок и подумал про себя: «Интересненько».
Как ни крути, а это утонченное искусство связывания и безупречная техника выглядели слишком знакомо.
Мать вашу, не может быть! Это же дело его рук!
Как совершенствующийся, который в прошлом был очень увлечен вопросом перерождения, теперь Мо Жань не мог не подозревать, что, кажется, снова вернулся к жизни.
Чтобы подтвердить свои догадки, он нашел бронзовое зеркало. Вещь была старой и затертой, но в мутном отражении все равно легко угадывались его собственные черты лица.
На момент смерти Мо Жаню было тридцать два, и он был мужчиной в расцвете своих сил, но парнишка в зеркале, несмотря на характерный
