Третья Сила (СИ) - Чернышева Марина

Если на балу из толпы девиц выберешь одну для танца, то совершенно неизвестно кем она окажется, но только танцевать будет умеючи. А если захочешь жениться, то твоя удача будет зависеть от того, умом или сердцем станешь руководствоваться для достижения цели: захочешь любви — получишь любовь, а не корыстную тварь, умеющую хорошо лгать и претворяться, захочешь соратницу в делах — получишь именно ее, а не тайную сторонницу другого государства, что станет лить воду на его мельницу. Все другие от подобного не застрахованы, ибо судьба и рок идут следом, а ты властен не ошибаться в своем выборе — будь то друзья или любимые.

Единственный закон который остается в силе над тобой даже больше, чем над остальными: полученный результат расхлебывать будешь только сам, свалить его на другого ты не сможешь. Так что все обдумывать и тщательно планировать, перед тем как действовать, тебе потребуется много больше, чем остальным, ибо любое безрассудство потянет за собой череду разочарований… Впрочем — интуицию тоже никто не отменял, но опять же: чем станешь руководствоваться — это только твой выбор.

Мдаа… Мне жутко захотелось почесать в затылке, для стимуляции мыслительного процесса, видимо. Как там у Высоцкого? «Все извилины заплел»? Честно говоря, из его мудрствования я толком ничего не понял. Разве что, если в двух словах, то выглядит так: руководствуйся хоть рассудком, хоть интуицией, но расхлебывать последствия все равно будешь сам. И чего в этом нового? Разве бывает иначе? Ну, у простых смертных, не у королей? По моему — нет!

Ну а короли могут просто кого-то послать зачищать свои ляпы, ну или казнить кого-нибудь за свои ошибки, на что я, даже стань я королем, все равно не пошел бы — ибо подло, а мне для счастья просто необходимо себя уважать!

Конечно хорошо, что судьба моя не написана и рок не вмешается — не надо хоть этого опасаться, но от собственной глупости еще никто никогда и никем застрахован не был! Так что и тут перспектива звучит не особо успокоительно, ибо глупость — понятие растяжимое. Короче — буду жить, а там посмотрим…

Глава четвертая, в которой обстоятельства вносят свои коррективы в планы героя…

…Назавтра, хоть я и проснулся очень рано, но Мерхаба на соседней кровати уже не было. Вот скажите пожалуйста, куда он мог слинять в такую рань?! Я позволил себе недолго понежиться и лежа в кровати вспоминал вчерашний разговор. Скрывать не буду, но намерение джинна задержаться в моей компании — внушало определенный оптимизм и чувство спокойствия, что ли. Как-никак, а теперь у меня будет время на постепенную адаптацию в новых реалиях: случись что — джинн прикроет! То, что Мерхаб «расшифровал» для меня подноготную моих собственных желаний, здорово помогло мне до конца осознать, в какую задницу я едва не влетел. И да, я был ему благодарен и пристыжен за свои беспочвенные подозрения. Хотя-я, как беспочвенные? Это ведь только в моем случае маг нарушил негласное правило, а начни события развиваться по иному сценарию…

Вот что за поганая натура у интеллигентов?! Ну получил пряник — радуйся! Так нет, покопаться в причинах требуется! Если бы, да кабы… Вытравливать надо эту хрень из своей натуры! Так. Что там у нас с напарником на сегодня запланировано? Первым делом — это обучение задерживать в себе манну. Джинн сказал, что для этого необходима концентрация, для которой полезны медитации, а их лучше проводить на пустой желудок. Так что умоюсь, сделаю зарядку и до завтрака займусь медитацией.

Голый по пояс (сверху естественно), сладко потягиваясь я вышел на крыльцо. Прямо напротив меня, только на нижней ступеньке, стояли два пацана и с азартом обстреливали мелкими камешками неуклюже скачущего по двору вороненка. На этот момент ему уже изрядно перепало, так как двигаться себе он помогал только одним крылом, а другое — волочилось по земле обдирая перышки.

Я, как интеллигент, категорически против телесных наказаний! Тем более — для детей! Был… Потому что уже в следующую секунду мои руки, будто без моего участия, обе разом, отвесили паршивцам по увесистому подзатыльнику! Надо отдать им должное, мальчишки не стали разбираться откуда им «прилетело», а взяли с места в карьер и через секунду скрылись за ближайшим сараем.

Почти в тот же момент, вороненок сделал еще один подскок и запрокинув к спине головку, будто сломанная игрушка повалился в пыль. Я подбежал к нему и бережно поднял легонькое тельце. Головка с затянутыми голубыми веками глазами и приоткрытым клювом безжизненно свесилась, но в мою ладонь продолжало неистово колотится маленькое, но упрямое сердечко.

Двумя пальцами я осторожно оттянул поврежденное крыло: как и ожидал — оно было сломано. Края перелома, пропороли тонкую птичью кожицу и торчали чужеродными белыми выступами на фоне его темной плоти. Крови было совсем немного. Аккуратно сложив оба крыла у него на спине, я присел на корточки у пристроенного к колодцу деревянного корыта, из которого поили скот.

Преподняв и придерживая желторотую головку, другой рукой я зачерпнул оттуда немного воды и поднес стекающую с пальцев струйку к приоткрытому клюву. Первые капли просочились в глотку сами собой, но в следующую секунду вороненок встрепенулся и резким взмахом головы вытряхнул воду из горлышка. Он поднял на меня еще мутные после обморока глаза и уже добровольно потянулся за новой порцией воды.

Пил жадно и долго. Мне пришлось несколько раз зачерпывать из корыта воду. Утолив жажду и окончательно придя в себя, малыш, вопреки моим ожиданиям, не стал вырываться из моих рук, а только слегка повозился, устраиваясь удобнее и расслабив лапки улегся горячим брюшком на мою ладонь. Я усмехнулся:

— Умен, подлец! — и погладил вороненка по растрепанной головке.

Он покосился на меня темно-шоколадным глазом с длиннющими, редкими ресницами и приоткрыв клюв издал приглушенный звук, больше похожий на скрежет, чем на карканье. При этом он попытался изобразить движение крыльями, на всех птичьих языках означающее просьбу о пище, но то ли поломанное крыло помешало, то ли он умышленно лишь обозначил жест, но крылышки лишь слегка затрепетали у самых плеч. Не дожидаясь более выраженных движений, я прикрыл его ладонью:

— Ну-ну! Тихонько! Не беспокой травму. Я и так понял, что ты есть просишь.

Вороненок, будто поняв фразу дословно, послушно угомонился и опять прикрыл глаза голубыми веками, а я двинул на поиски джинна.

Мерхаба я нашел в общем зале таверны за каким-то секретным разговором с хозяином. Почему секретным? Да просто стояли они, почти уткнувшись друг в друга головами и разговаривали так тихо, что в двух шагах невозможно было расслышать. Увидев меня в дверном проеме, Мерхаб быстро свернул разговор и пошел мне навстречу.

— Ну что? Готов к занятиям?

— Не совсем, вообще-то, — я показал ему дремлющего у меня на руках вороненка, — Воронушу надо покормить и крыло ему подлечить… — начал было я, но заметив с каким брезгливым выражением смотрит на птенца джинн, осекся на полуслове, — ну и чего ты на этого малыша смотришь как на мерзость какую-то?

— Что? — джинн вздрогнул, будто проснулся, — мерзость и есть! Выбрось его немедленно, помой руки и пойдем заниматься! За сегодня нужно кучу дел переделать, а ты с разной дрянью возишься!

Вот зря он так о вороненке! Я с детства к «братьям нашим меньшим», мягко говоря — неравнодушен! Мама, правда, считала, что я на «всей этой живности помешан» и, до некоторого времени, думала, что путь мне, в дальнейшем, только в ветеринарный институт, но… Еще на уроке биологии в старших классах, я закатил жуткий скандал и мало того, что сам отказался вскрывать лягушку, но и никому из учеников не позволил этого сделать. В ответ на мою вдохновенную речь, наш директор (спасибо ему!) отменил это занятие и позволил мне лично, отнести всех спасенных лягух в ближайший пруд!

После этого случая стало понятно, что ветеринария мне не светит. Но! Любить живность я от этого меньше не стал… Джинн мои пристрастия явно не разделял и поскольку на ближайшее время мы с ним спутники и напарники — с этим что-то надо было делать.