Царевна, спецназ и царский указ (СИ) - Филимонова Наталья Сергеевна

Поддавшись невольному порыву, Наина подбежала к окну — но птицы уже не увидела. Только хлопнули ворота, да мелькнул край красного плаща. Лишь перышко с грифельно-черными полосками, оставшееся на подоконнике, свидетельствовало, что сокол ей не привиделся. Правительница в задумчивости взяла перышко и покрутила в руках.

…А спустя какую-то минуту в светелку, едва постучав и не дожидаясь позволения, ворвался верный писарь Гришка, тоже не спавший эту ночь — а ну как госпоже что понадобится? Ну как весточка долгожданная придет?

— Простите, государыня, вы велели с вестями в любое время без промедления!

— Ну! — Наина нетерпеливо вскочила.

— Богатырь к вам прибыл от лесной заставы, из особого отряда спецназначения. Говорит, вести у него верные об Алевтине Игнатьевне.

— Живо вели в малый зал просить!

Больше всего хотелось в тот же миг опрометью кинуться следом за писцом, помчаться к этому богатырю, схватить его за грудки и лично вытрясти, что он там знает.

Но правительница Наина слишком хорошо помнила, кто она и что ей надлежит. И знала точно, что завоевать уважение — порой годы нужны, а вот потерять его — и мига хватит. Один взгляд — и ты или гордая всесильная властительница, точно знающая, что делает, или зареванная девчонка, не помнящая себя. Одно дело верный Гришка, видавший уже и не такое и преданный ей до самозабвения — не зря смышленого сироту пригрела. И совсем другое — богатырь особого отряда.

В отношениях с военными она и без того не первый год по тонкому льду ходила: чуть покажешь слабину, непременно воеводы начнут роптать, что не дело бабе одной на троне сидеть, нужен стране сильный царь поскорее… Войско — опора престола, и опора эта должна крепко и без сомнений за спиной властителя стоять. Так ее царь Игнат учил.

А потому вышла она из светелки лишь несколько минут спустя — и на ее лице никто не нашел бы ни единого следа бессонной ночи и пролитых слез. Огненные волосы ее были уложены волосок к волоску венцом вокруг головы, а на платье бы и самый придирчивый взгляд не нашел складочки. Шла быстро, но без суетливости и лишней спешки — гордая правительница с неизменно прямой спиной, высоко поднятой головой и расправленными плечами.

Как полагается, богатырь преклонил колено и встретил ее с почтительно опущенной головой.

— Моя государыня.

— Встань, — Наина коротко сухо кивнула. — Обойдемся без лишних церемоний. Мне передали, что у тебя есть вести о царевне.

— Все так, моя госпожа.

— Верные ли?

— Вернее не бывает, — богатырь едва заметно усмехнулся краешком рта, однако тотчас вернул лицу каменное выражение. — Однако, не сочтите за дерзость, я хотел бы сообщить о них… без лишних ушей, — голос богатыря понизился.

Наина заколебалась. Она принимала вестника в малом зале, в присутствии одной лишь личной стражи да верного Гришки — все мыслимые и немыслимые церемонии и протоколы были уже нарушены… ну так и дело было необычным и не публичным.

— Ты прав, богатырь. Дело это… семейное.

Знаком она отослала Гришку и велела охране отойти. Стражники рассредоточились у стен и выходов. Большего, не нарушая приличий, сделать было нельзя.

За свою безопасность Наина не опасалась: на плече богатыря, как и положено, виднелась форменная пряжка. Такие застегивали при присяге на плащах воевод, членов личной царской стражи… и богатырей специального назначения. Это был особый знак отличия, означавший, в числе прочего, что присягу воин давал не простую, а магическую, и нарушить ее не смог бы, даже если б захотел.

— Что ж, — Наина слегка кивнула, — теперь ты можешь говорить без утайки. Где царевна Алевтина Игнатьевна?

— С царевной все в порядке, ничего дурного с ней не случилось, — медленно произнес воин, неотрывна глядя в глаза правительницы.

— Не тяни, богатырь! — Наина сдвинула брови. — Где она?

— Прежде всего, — в отличие от собеседницы, слегка повысившей голос, богатырь, напротив, стал говорить тише и медленнее, словно подбирая слова, — я бы хотел задать вам вопрос…

— Ты — мне? — брови правительницы поползли вверх, однако, сделав над собой усилие, она сумела удержать себя в руках, лишь лицо ее стало еще чуть надменнее. — Ты забываешься, богатырь!

— Вовсе нет, — а вот воину, похоже, не приходилось прилагать никаких усилий, чтобы оставаться невозмутимым, и это раздражало. Разве что глаза его едва заметно сузились.

— Ты мне присягу приносил!

— Верно, — еще медленнее протянул он, — и клялся в числе прочего стоять на страже законов Тридевятого царства и ни действием, ни бездействием не причинять вреда никому из членов царской фамилии.

— Ах вот как, — в груди Наины будто разом все оборвалось, и она отвернулась, чтобы скрыть все-таки изменившееся выражение лица. Алька, мерзавка! — Что ж. Теперь я верю, что ты впрямь видел Алевтину Игнатьевну и говорил с ней. Я могу поклясться тебе, что всегда действовала и действую лишь в интересах государства и по завету царя Игната… и в интересах Алевтины, — она подняла руку, и с ладони соскользнула искра, подтверждая клятву. — Ты все еще хочешь задать свой вопрос?

— Нет, — богатырь склонил голову. — Прошу прощения у моей государыни за сомнение.

— Ты должен был это сделать, — холодно ответила Наина. Сомневаться он не должен был, но Алька и впрямь — наследница, а если члены царской семьи говорят разное, не ему меж ними выбирать. Так что, по большому счету, обижаться не на что — проверить он и впрямь был обязан. А все же почему-то было обидно. Может, потому что лицо богатыря оказалось таким знакомым? Если бы это был кто другой…

— Впрочем, — все так же невозмутимо продолжал богатырь, — кое о чем я все же спрошу, если позволите. Государственные интересы требуют, чтобы царевна находилась именно в академии?

— Не твоего это ума дело, воин, но я отвечу. Государственные интересы требуют, чтобы царевна находилась как можно дальше от столицы и от границы с Тридесятым королевством… и была как можно лучше защищена.

— Вот оно что… — богатырь задумчиво наклонил голову к плечу. Спрятать, значит, царевну надо… — Дело в том, что сейчас ее высочество находится именно в таком месте — далеком и защищенном: в тренировочном лагере богатырского отряда. Поскольку по пути в академию она однажды уже сбежала и ей лишь чудом повезло избежать неприятностей, возможно, было бы разумнее пока оставить ее там. Тем более что именно у нас ее едва ли кому-то пришло бы в голову искать. Да и защиты лучшей не сыскать. Нас семеро — лучших бойцов в стране, каждый давал магическую присягу, каждый жизнь отдаст за нее.

— Даже так… — протянула, не глядя на него. — Значит, и ты отдашь?

— Отдам, — без колебаний подтвердил он.

Наина прикрыла глаза и вовсе развернулась спиной к воину. Оставить Альку на заставе. Звучало это… как ни странно, соблазнительно. Академия надежно защищена, но именно там царевну стали бы искать в первую очередь — известно ведь, что рано или поздно ей придется там учиться.

А так… Алька просто на время исчезнет. И ни сам Елисей, ни шпионы Демара ее не найдут. Сгинула в пути — и все тут. Благо, о том, что Наина разыскивает ее, многие уж знают, шила в мешке долго не утаишь. Личной страже и Гришке разве что помалкивать велеть — да они, впрочем, и без того болтать о государевых делах не станут, лишиться милости никому не захочется. За Елисеем, конечно, придется еще присмотреть — кто знает, на что способны влюбленные юноши. Но главное — царевна и впрямь будет в безопасности. Может, мозги проветрит, в конце концов. А Наина тем временем разберется с Демаром и со всеми прочими внешнеполитическими дрязгами.

Слегка беспокоило разве что то, что девица станет жить в уединенном доме с целым отрядом молодых мужчин… а с другой стороны… Наина внутренне усмехнулась. Она точно знала, что никто из богатырей Альку не обидит — присяга не даст. Если же девчонка влюбится — то оно и к добру. Особый отряд — и впрямь лучшие воины, даже среди богатырей лучшие. Чем не пара такой богатырь для царевны? Во всяком случае, этот выбор будет предпочтительнее, чем…