Костяной Скульптор. Война (СИ) - Розин Юрий

Так что, приказав Пёрышку спуститься у главных ворот монастыря, я спрыгнул с её спины и довольно вежливо постучался в обитые железом створки. Вероятно недостаточно вежливо, так как одна из створок от такого не выдержала и всё-таки слетела с петель, но тут уж стоило винить строителей за недостаточно продуманный дизайн. Резонно решив, что открытые двери вполне можно считать приглашением войти, вне зависимости от того, каким образом эти двери были открыты, я прошёлся по створке и, похоже, какому-то придавленному монаху, и полной грудью вдохнул воздух, пропитанный святой магией.

На существ, полных запретных энергий где-нибудь уровня Воителя, аура света должна была оказывать по-настоящему губительное действие. Может быть убить она бы их не убила, но двигаться и тем более сражаться они бы точно не смогли, а после нескольких минут под гнётом святой силы у монстров-Воителей должны были бы проявиться симптомы, схожие с человеческой гангреной. Живых же Крепостей эта аура могла неплохо замедлить, снизив боевую силу процентов на тридцать. Стоило отдать должное, монастырь был подготовлен к появлению практически любой твари, вообразимой в человеческом мире до апокалипсиса. К сожалению для них, конец света уже наступил и теперь на их головы свалились сразу два существа, для которых их аура была не страшнее укусов комара.

Пёрышко, вероятно, именно так её и ощущала — как неприятное пощипывание по всему телу. Для меня же аура святости и вовсе походила на треплющий волосы прохладный ветерок, заставляя лишь ёжиться время от времени. Такого выбежавшие по тревоге в виде активно звонящего набата монахи явно не ожидали. В их взглядах, направленных на меня, идущего по площади перед воротами, словно в парке на прогулке, застыло недоумение вперемешку со страхом. Потому что они, я это тоже отлично видел, чувствовали моё чёрное пламя, являвшееся, по сути, полной противоположностью их святой магии, и не могли не понимать, что я — монстр. По крайней мере на четыре пятых.

И то ли из-за этого понимания, то ли ещё почему, но атаковать меня не спешили. И это было правильно, потому что я, испытывавший к святошам по большей части ненависть, в случае агрессии с их стороны мог не сдержаться и переубивать тут всех, наплевав на свои же планы. Однако напряжение, понятное дело, продолжало витать в воздухе и было понятно, что рано или поздно у кого-нибудь из нас не выдержать нервы. Или у самого трусливого из церковников всё-таки по ногам потечёт тёпленькое и он, наплевав на здравый смысл, запустит в меня какой-нибудь белой молнией, или я окажусь ещё менее терпеливым, чем сам про себя думал.

К счастью, вскоре дело разрешилось появлением высокой женщины в полных чёрных доспехах паладинов, которая, судя по ауре поздней стадии Воителя, была тут за главную. Когда она вышла из главного храма, святоши все как один приободрились и в их взглядах, направленных на меня, помимо прочего появился ещё и вызов. Они явно рассчитывали, что эта тётка их возглавит и вместе они расправятся с пришедшим в их монастырь злом. Во второй раз к счастью, принадлежащая к числу элитного подразделения церкви женщина оказалась куда разумнее.

— Назови себя, отродье!

Ну как… не на сто процентов разумнее, обращаться к превосходящему по силе противнику в таком тоне точно было не лучшем идеей. Настолько не лучшей, что за неё по-хорошему стоило бы приказать Пёрышку откусить суке голову к чертям… так, спокойно, Ганлин. Узнаешь, где Альталет — и можешь убивать кого хочешь… по крайней мере ей хватило ума не бросаться сразу в бой, зачтём это в плюс и спишем наглость на издержки профессии…

— Скажи мне, где находится Альталет и я уйду по-тихому. Первое и последнее предложение.

Для того, чтобы подкрепить слова делом, я дополнительно выпустил небольшую долю своей ауры, мгновенно перекрывшей святую силу и захватившей всю территорию монастыря. Самые слабые из церковников начали падать на землю: воздух, наполненный чуждой и враждебной аурой должен был казаться тяжёлым, словно свинец. Те, что покрепче, просто хватались за грудь, баба-паладин же и вовсе осталась стоять также ровно и неподвижно. Но, так или иначе, даже если до этого она по каким-то причинам не могла ощутить мою силу, сейчас разница между нами должна была стать очевидной. К сожалению, похоже я слишком рано начал её хвалить. Фанатики останутся фанатиками в любой точке мира.

— Враг Его Преосвященства должен умереть! — возопила она, после чего, похоже повинуясь какой-то особой магии, вокруг её головы прямо из доспеха вырос шлем и она, выхватив из-за пояса широкий меч-бастард, бросилась на меня в атаку. В ту же секунду остальные церковники тоже пришли в движение, в меня полетели самые разные заклинания от чисто-атакующих до ослабляющей территориальной магии, а сила святой ауры резко выросла раза в три.

Вот только для меня всё это было не более чем праздничными шутихами. Ладно Пёрышко, пик Правителя, с учётом моих травм доставила проблем. Но среди этих идиотов, считая паладиншу, было всего два Воителя. Это не то что боем, разминкой назвать было нельзя. Тяжело вздохнув, я вынул из-за пояса Гуйар и сделал один-единственный взмах. И все святые заклинания просто растворились в воздухе, а устремившихся в атаку паладинов рассекло ровно по линии талии. Единственной, кто уцелел, была паладинша. Когда атака должна была добраться до неё, я чуть сменил угол и, вместо того чтобы распополамить святошу, Кровожадный Король срезал ей ноги на уровне колен.

Подойдя к мгновенно побледневшей церковнице, смотрящей на меня глазами, полными гнева и ярости, без грамма страха, я с силой надавил на кровоточащий обрубок. Магический паладинский доспех уже начала работу, кровотечение было куда слабее, чем должно было быть, но от моего вмешательства алая жидкость вновь хлынула широким потоком.

— Я ведь хотел по-хорошему. И не говори, что я не давал вам шанс разойтись мирно.

— С тварями… типа тебя… нельзя… идти на сделки… — выдавила она.

— Лучше весело и с песнями помереть всем вместе, ага. И оставить вашу паству, которая сейчас как никогда в вас нуждается, на произвол судьбы. Замечательная логика. Кто из нас ещё отродье. Хотя, с учётом того, что я собираюсь с тобой сделать, пожалуй всё-таки я.

— Я не боюсь пыток! Боги… спасут… мою душу!

— Только если останется, что спасать.

Чёрное пламя, помимо того, что являлось сильнейшей энергией в мире, идеально подходило для использования в качестве пыточного инструмента. Адский огонь терзал плоть, непроглядность тьмы истязала душу, забвение смерти мучало разум, а сила крови обостряла чувства, делая боль совершенно невыносимой. И не было на свете существа, на которого эта комбинация не подействовала бы. Даже если с чёрным пламенем встретится монстр, для которого одна из четырёх запретных энергий — родной дом, остальные три всё ещё будут работать, лишь немного уменьшая, но не убирая страдания. Даже если Демиурги монстров теперь наверняка стояли между мной и мировым господством, я не мог не отдать им должное. Ведь благодаря им я заполучил самое поразительное оружие на свете.

Паладинша продержалась одиннадцать минут, что было своеобразным рекордом для кого-то её уровня силы. Обычно те, кто не прошёл становление, не могли вытерпеть и пяти. Однако, пять минут или одиннадцать, это было совершенно неважно, если итог оказывался один. Я получил ту правду, которую искал. Альталет сейчас должен был быть где-то далеко на северо-востоке, по крайней мере последняя информация об инквизиторе, которую получила паладинша, происходила откуда-то оттуда. А на более точные сведения я, надо сказать, особо и не рассчитывал. Вероятность того, что мне так повезёт, была ничтожна.

Отбросив от себя обезображенное и почерневшее тело, изъеденное чёрным пламенем, я отряхнул ладони и свистнул Пёрышко, всё это время покорно сидевшую у ворот монастыря. Умная животина, похоже, приняла свою роль моей лошадки. Да и не удивительно, ведь после того, как я показал, кто в доме хозяин, относиться плохо к своему скакуну было бы глупо. Так что я периодически давал кетцалькоатлю остановиться и перекусить, когда проходящей нечистью, а когда и несколькими зазевавшимися беженцами, а также подкармливал энергией крови, передавать которую с каждой минутой становилось всё проще. Думаю, ещё часов семь-восемь и я вернусь в норму, а через день от удара Рея не останется даже воспоминания.