Александра Мороз - Ветер Понимания

Жестокое чувство любовь, оно почти такое же острое, как долг, почти такое же безумное, как страсть, почти такое же разрушительное, как боль.

Она думала, а пальцы перебирали струны, голос безошибочно попадал в ноты, роняя в общий зал страшные слова, слова говорящие почти правду об одной судьбе. Судьбе, о которой не должны были знать простые обыватели, чтобы не страдать. Чтобы не мучиться угрызениями совести, потому что есть те, кто может быть героем и те, кто просто люди. Так вот, последним знать о том, что она поет не следовало бы. Но ведь они не поймут, просто не поверят в то, что такое может быть на самом деле.

Но, если ты опоздаешь, хотя бы на миг,

они треснут как лед, и на пол упадет

снежно-белый старик.

И камень в когтях станет серым свинцом,

и ты рухнешь бессильно, разбив свои крылья,

рядом с мертвым лицом…

Ведьма или ангел,

Птица или зверь,

Вернись, я оставлю

Открытым окно

И незапертой дверь.

Смерть или спасенье,

Свет ты или тьма,

Если не вернешься

Я впервые узнаю

Как сходят с ума…

Дэра закончила песню и посмотрела в зал. Никто не двигался с места, никто ничего не говорил. Все были просто под впечатлением этой песни. Кайорана смотрела в глаза Сариэля и видела в них тоску и понимание. Понимание того, что эта песня о нем. О его судьбе. Она, сама того не зная, слишком точно попала, пытаясь найти причины. Это было страшно, она и сама напугалась тому, насколько острым стало ее чутье после инициации на подобные вещи. Нет, лучше будет, если она больше не будет пытаться что-то изменить с помощью музыку, что-то узнать с ее помощью. Иначе, когда-нибудь она сорвется, потеряется в понимании, которого так много.

Она уже знала, что дар легко может обернуться проклятьем, что сила в тоже время и слабость. А она… в ней слишком много сила, а значит, и слабости. Много граней, одного и того же по сути — понимания. И если она когда-нибудь решиться воспользоваться им в полной мере, то просто не выдержит, понимание слишком большое для нее сведет ее с ума, разобьет душу и суть на мельчайшие осколки. Дэра с этого момента начала по-настоящему бояться своей силы, своей слабости.

А пока, надо было продолжить концерт, потому что люди и нелюди оттаяли, начали аплодировать. Пора было взять себя в руки и петь дальше, что Дэра и сделала, оставив себе право подумать обо всем потом, а пока просто петь, не заглядывая больше ни в чью душу.

Глава шестая

Они выехали на рассвете, когда солнце еще только лени вздымалось по крутому склону небосвода. Молчали, молчали с того самого момента, как кайорана исполнила первую песню вечера. Потом она еще много чего спела, но этого Сариэль уже не слышал, покинув общий зал. Болело растревоженное сердце. Он старательно не смотрел в глаза своей спутницы, боясь увидеть в них жалость или того хуже понимания. Кайораны… как же с ними всегда тяжело! Пусть проклятьем их расы может стать знание, то кайораны поголовно прокляты пониманием. Путь однобоким, но слишком глубоким для остальных, слишком болезненным пониманием.

Сариэль думал о том, что они будут делать, попав к ниа-эль. Понятно, что ввязываться в то, что там у них происходит — глупо. Значит, надо предусмотреть все заранее так, чтобы не пришлось заглядывать в города двуликих. Впрочем, время у них было. До ближайшего поста на перевале было два дня пути и никак не меньше. Девушка рядом с ним… Она чем-то напоминала ему Омэрис, то ли из-за вчерашнего пения, то ли из-за своей безупречно прямой осанкой, точно такой же как у барда, которую он когда-то охранял.

Но эта девушка — кайорана… Сильная, красивая и безумно опасная, совсем не такая как, например, его Тьяна. Ти-ар-эль тоже была сильной, но ее сила не мешала ей быть по-домашнему уютной и мягкой. Тьянэль была похожа на котенка, который вот-вот станет настоящей взрослой кошкой. Она не утратила какого-то капельку детского шарма и очарования, вызывая умиление у всех, кто на нее смотрел. Дэрисса же напоминала ему клинок. Безупречный и отчаянно безжалостный, но тоже красивый. Или если сравнивать с кошками, то кайорана была огромной тигрицей готовой вот-вот броситься на того, кто посягнет на ее котят. Никакого умиления, никакой мягкости.

— Что ведет тебя на пик Судет? — вдруг спросил он у спутницы, понимая, что этот вопрос давно крутился в голове, готовый вот-вот сорваться с языка.

— Месть, — просто ответила она.

— Ты говорила о приказе, — немного взволнованно проговорил Сар, чуть сильнее сжимая в руках поводья.

— И это тоже. Но по приказу, будет правильнее сказать, со мной едешь ты, иначе я не стала бы терять столько времени и воспользовалась другим перевалом, — почти безразлично проговорила кайорана, но блеск темных глаз ее выдал. Что-то было в этом еще, что-то о чем она не желала говорить своему случайному спутнику.

— Хорошо, пусть так. Но как ты, Кайн побери, собираешься попасть в земли ниа-эль, когда посторонних они сейчас к себе не пускают.

— Очень просто — у меня есть пропуск, — ответила ему кайорана, но объяснять, что за пропуск и откуда не стала.

— Я не понимаю.

— И не должен, — пожала по его тяжелым взглядом узкими плечами девушка. — Понимание, это наша привилегия.

— Тогда хотел бы я знать…

— Я не собираюсь рассказывать, — отрезала спутница, разом оборвав разговор. Глупо было лезть к ней, потому что ответов каойрана давать ему не собиралась.

Так они и ехали все два дня, лишь остановившись на ночевку в одной деревушке. Трактира в ней не было, и они напросились на постой в избу старосты, что вышло куда дороже, но ему было все равно. Зато выспался он на удивление замечательно, да и побудка оказалась приятной. Незадолго до рассвета пропели петухи, подгоняя сонное светило на небосвод. Забавно, он уснул после этих "криков" еще крепче и растолкала его кайорана только к обеду. В горенке, где они ночевали, было слишком светло. Через небольшие оконца свет буквально затапливал комнату. Тонкие белоснежные занавески на окнах были отодвинуты, из настежь распахнутых ставень долетал легкий ветерок.

— Доброго утра, — улыбнулась ему кайорана, — я все купила, что может нам понадобиться, так что ты встаешь. Обедаем и в путь. Если повезет, то переночуем уже в гостях у двуликих.

— Доброе, — переваривая услышанное, отозвался он. Все было как-то странно, почти неправильно. Дэрисса слишком оживлена, слишком спокойно на душе, словно здесь по-настоящему безопасно. Странно. Может его подпоили.

— Вставай, — рассмеялась девушка, — и не удивляйся, я тебя вчера успокоительным заклятьем попотчевала, чтобы ты отдохнул, пока есть возможность.