Александр Тюрин - Вася-василиск, или Яйцо Цинь Шихуанди

Василий Савельич вдруг почувствовал, что между ним и девушкой имеется какая-то тайна. Это ведь… подруга, самка, которую нельзя разрывать раньше времени, которую необходимо сперва полюбить.

Нечаянный любовник Майков покрепче ухватился за молодую женщину и собрался было атаковать главный ее бастион.

Это оказалось непросто.

Василия катало по кабине, его тошнило, он всё не мог примериться и попасть, куда надо — вертолет мотало, девица как бы случайно ерзала. И в то же время тянула его к себе.

Если она та самая подруга, объект любви, а не ярости, почему же так переменчива и скользка?

Когда уже начался решающий приступ, рука Нади ласково прошла по его спине и… всадила ему шприц в крестец.

Василия почти сразу парализовало, и даже гортань не могла извергнуть крепкого слова, он мог только наблюдать, как Надя отвешивает ему издевательский поцелуй и ретируется из отсека.

Ноги превратились в чугунные бруски, руки в поленья, шея в трубу. Бодик перестал пищать.

На смену Наде явились новые действующие лица. Двое типов в белых врачебных комбинезонах, а с ними боец, в бронежилете и с автоматом. Василий нашел возможность ухмыльнуться про себя — перестраховщики чертовы, даже от парализованного тела обороняются с применением всех сил и средств. «Парализованный», правда, еще попытался вытащить нож, но боец отнял последнее оружие, наступив тяжелым ботинком на едва ползущую руку.

Затем в отсек въехала колонна техники, состоящая из нескольких медицинских аппаратов на колесиках, в том числе похожий и на аквариум, и на операционный стол. Его колесики легли в пазы, после чего накрепко зафиксировались. Сверху ударил ярчайший свет, никакой болтанки и в помине нет — вертолет оказался полностью готов к проведению операции.

Боец схватил Василия за шиворот и довольно небрежно зашвырнул в «аквариум». «Рыбка» оказалась на животе, однако скошенным глазом могла еще «полюбоваться» на то, что происходит. Боец, сдернув с парализованного бронежилет, скромно отошел в сторонку, теперь в дело вступали остальные персонажи. Запахло озоном и в руках докторов появились разные неприятные инструменты.

Сперва это был электронож, которым врач распорол у Майкова… резинку от трусов. Затем были подведены сканеры — они поплыли вдоль его тела, считывая телесную информацию, а на экранах, установленных возле борта, Василий мог наблюдать себя в разных проекциях и разрезах, с разной степенью прозрачности, просвеченности и подкрашивания.

На одном из экранов показалось яркое пятно и врачи удовлетворенно загалдели. Они нашли то, что нужно — в районе крестца. То была ящерная структура — сейчас размером с царский рубль. Искомое пятно сразу было обведено контурами, помечено стрелками и визуально увеличено. Были также показаны пути оперативного подхода к нему. Ну и кретины, подумал Василий, вытащить ящерку невозможно, в этом уже убедились работники Виталия Магометовича.

Однако врачи, обсудив стратегию и тактику на иностранном языке, похоже что шведском, перешли в атаку. Василий услышал шум работающего мотора и это ему сильно не понравилось.

Так и есть. Мониторы в разных проекциях показывают фильм ужасов. К беззащитной спине парализованного гражданина хищно приближается то, что можно назвать фрезерной пилой. Доктора, похоже, не собираются сохранять его целостность, они намереваются вскрыть его без особых затей, выудить интересующие их потроха, где скрывается ящерная структура, а остальное выбросить в помойное ведро. Тем более, и x.структура в его теле почти не движется, как бывало раньше; не съеживается, не уменьшается. Возможно, ящерка еще способна к перемещению, но не ерепенится, потому что это может повредить ее «домику» — то есть парализованному Василию. Он даже нашел возможность немного расчувствоваться. Ведь ящерка относилась теперь к нему, можно сказать, бережно и с пониманием, в отличие от Нади Зингер и ее друзей.

Василий еще попробовал пособирать волю в кулак, чтобы как-то возразить мучителям. Но кулак оказался кисельным, а воли собралось только на щепотку. Фреза же неумолимо подбиралась к спине, и было ясно, что Василия не спас бы даже черепаший панцирь. Спина, хоть и застыла как камень, уже чувствовала приближение острой и быстрой шведской стали.

Послышался хруст и в руке у одного из докторов появилась пробирка, наполненная кровью, в ней плавало что-то серебристое, похожее на ящерку.

Издалека послышался вой василиска, которого уже не оседлать. Прощай, мы не могли общаться словами, зато понимали друг друга без слов. Похоже, ты радовался моим успехам. Значит, возможна дружба-фройндшафт между детьми разных миров. Наверное, истинная дружба и называется симбиозом.

И вдруг ящерка в пробирке зажглась, стала яркой как звезда.

Неожиданно откликнулись, полыхнув, алые полосы на руках, груди, лице Майкова. И узы паралича распались, Василий рванул из своего аквариума. Припечатал бойца ногой к переборке. Ударил одного доктора кулаком в холеную морду, другому отвесил коленом в пах. Ткнул электроножом полезшего на рожон бойца — тот стал съезжать на палубу с сильно выпученными глазами. Забрал у него автомат вместе с жилетом, чтобы как-то прикрыть наготу, — ну, теперь можно постучаться, — и дернул ручку двери, ведущей в пилотскую кабину. Никакого результата. Заперлись сволочи пилоты вместе с потаскухой Надькой. Небось, люк двойной, да еще поджидает непрошенного гостя бьющий в упор автомат.

Для «сгущения» атмосферы ужаса из маленьких колпачков, расположенных на подволоке, начало исходить какое-то интенсивное зловоние, заодно потянулись от них и струйки белесого аэрозоля. Так, эти заразы, наследники Фрица Губера, устроили летучую газовую камеру! Голова сразу поплыла, а сердце отчаялось. Куда теперь? На улицу?

И именно после этих шальных мыслей послышался голос Акая: «Давай, выходи» и кто-то постучал в бортовую дверь — причем С ТОЙ СТОРОНЫ.

А Вергилий пискнул: «Рискованно, но есть вероятность уцелеть. Где-то четыре-пять процентов.»

Невзирая на слабое сознание, колющую боль, одеревенение-окостенение, рвотные позывы и ниспадающие трусы, Василий подскочил к двери. И вспомнил, что он теперь такой же беззащитный, как и все лохи. Но куража хватило. Василий щелкнул тумблером автомата, подбирая тип боеприпаса, и выпустил в упор бронебойный. Пуля «колокольчик» высадила замок двери. Василий, не медля, трахнул ее ногой и едва не выпал раньше времени.

Дверь откинулась вниз, образовав трапик в никуда, а плотный холодный ветер стал терзать лицо. Еще два выстрела в крепящие узлы — и дверь истерично задергалась под ударами встречного воздушного потока, собираясь в любой момент оторваться. Василий выглянул наружу — вертушка летела «впритык» к кронам деревьев, видимо, из маскировочных соображений, так что высота не выглядела особо внушительной. Хотя — как сказать.