Кристофер Раули - Драконы войны. Книга 2

Появилась еще одна фигура. Это была Эйлса, дочь Ранара, она села возле него на кровать. Релкин почувствовал, как его сердце при виде ее лица оставляет боль… Затем он увидел повязку на ее руке.

– Ты ранена?

– Слегка, – она улыбнулась. – Мне повезло, так много людей погибло.

– Твой отец?

Она покачала головой:

– Бесы убили его в постели.

– Капитан Идс умер, – добавил дракон.

Релкин почувствовал комок в горле. Как много погибших!

– Приходил император, – сказала Эйлса, чтобы переменить тему. – С маленькой птичкой и мышью. Он сидел рядом с тобой. Я видела из-за двери. Тут была толпа.

Глаза Релкина расширились:

– А я все это пропустил.

– Они нашли тебя рядом с телом вражеского командира. Они хотели расспросить тебя.

– Да, конечно, я был там. Я убил мага, ты помнишь, Баз, мага Трембоуда. Человека, за которым мы охотились в Туммуз Оргмеине.

Базил спокойно зашипел.

– Они боролись друг с другом в розовом саду, а я следил. Трембоуд убил генерала, а я убил Трембоуда.

Эйлса положила руку ему на щеку. Он почувствовал успокаивающую теплоту.

– Доктор-ведьма обнаружила пульс, когда тебя внесли, поэтому они зашили тебя и положили к тем, кто, как они думали, должен умереть. Мы нашли тебя там.

– Я благодарю тебя.

– Они сказали, что череп поврежден, но не сильно. Они не знали, проснешься ли ты когда-нибудь.

– Сироты должны иметь крепкие головы, – сказал он.

79

ГЛАВА

олеблясь на ветру, на Сторожевой башне пылали факелы. Толстый слой облаков скрыл звезды и луну. Вооруженные люди печатали шаг при смене караула. Вражеское вторжение было остановлено на границе. Все еще шли ожесточенные стычки. Воинский дух был высок, нервы натянуты, офицеры сосредоточены. Как бы ни был высок подъем духа, за час до полуночи настроение поднялось еще выше. Эмоции нахлынули внезапно, подобно шторму, и разрядились смехом и улыбками у всех, кто находился в нижних этажах этой громадной башни. Никто ничего не понимал, недоумение и удивление сопутствовали неожиданному и несколько истеричному веселью. Внутри этой башни вот уже сотни лет показывали свое искусство ведьмы, но ничего подобного здесь не видели!

На верхнем этаже этот подъем перешел в другой вид психического напряжения, которое все росло и росло, заставляя всех, кто проходил мимо двери некоего помещения, стиснуть зубы, при этом кожа на их лицах натягивалась, волосы поднимались, а горло мгновенно пересыхало.

Высокая магия творилась за этой дверью. Те, кто могли, бежали из верхней части башни и собирались теперь в небольшие группки перешептывающихся людей по окрестным тавернам. Жалобы произносились, во всяком случае, только шепотом, ибо они понимали, что продолжалась война и какое бы это ни было колдовство, оно должно было быть связано с военными приготовлениями.

Те немногие, кто знал, что в действительности происходит в этом помещении, держались в стороне от шептунов. Они держали свое знание при себе, хотя если бы они его обнародовали, то заткнули бы рты всем, кто сейчас жаловался.

Ведьмы пытались воскресить мертвеца. Комната была наполнена неприятным запахом паленых волос и дыма от дров. На решетке горел костер, хотя в комнате было и без того необычайно жарко. На столе Лессис из Вальмеса готовила два небольших пучка из трав и веточек, плотно заворачивая каждый в листья фрипуры. В одном был морской остролист, дикая морковь и трава парис.{15} Другой содержал шалфей, мандрагору и тинкерфойл. Ведьма связывала их алой шелковой нитью и читала нараспев отрывки из Биррака. На столе перед ней лежала открытая книга древних заклинаний, которой она руководствовалась в своей ворожбе.

Серая Леди посмотрела на вошедших в комнату, но не отвлеклась от чтения. Она знала все разделы этого канона лучше, чем свои пять пальцев. Послушницы, ожидающие в темном углу около дверей, поклонились Королеве Мышей, которая поблагодарила их легким поклоном и уселась рядом с Лессис за массивный старинный стол. Воздух в комнате был затхлым и горячим. На соломенном тюфяке, брошенном на голый каменный пол, без сознания лежала Лагдален из Тарчо. Она так и не проснулась после заклинаний, которые должны были бы вывести ее сознание из мозга орла.

Ворожба пошла тогда вкривь и вкось. Это было сложное заклинание со многими разделами, и тот, кто его совершал, всегда приходил в состояние глубокой усталости и сильного изнурения. В чем бы ни крылась причина, что-то было пропущено. Возможно, был плохо рассчитан объем заклинания. Возможно, некоторые фразы были произнесены или чересчур медленно, или чересчур быстро.

Лессис обвиняла себя. Но справедливости ради, надо признать, что они были на грани срыва. Время, проведенное внутри этих крошечных животных, было слишком долгим. Глубокая усталость, скопившаяся в ее организме, вынудила ее проспать две полных ночи и целый день. Даже Рибела была вынуждена спать целую ночь.

Лессис хорошо знала, что для Лагдален, простой женщины, а не Великой Ведьмы, все перипетии переселения в другое существо проходили намного тяжелее, чем для ведьм. Это был первый опыт молодой женщины, и она не контролировала заклинание полностью. Бессилие в подобном положении было самым страшным испытанием. Особенно тяжело было разделять ощущения орла. Мысли крупного крылатого хищника были странными, с точки зрения человека. Он был одержим выслеживанием мельчайших движений, улавливаемых его зрением, которое способно было одним взглядом охватить все окрестности. Кроме того, он испытывал постоянную тоску по теплому мясу, которое можно рвать на части и глотать. Лапы орла существовали для того, чтобы хватать добычу и терзать ее. Подобное сосуществование разрушительно подействовало на сознание Лагдален. Лессис была уверена, что именно это сыграло главную роль. В конечном итоге заклинания все-таки подействовали на Лагдален. Во время чародейства, когда ее пытались освободить от орла, она напряглась, как будто бы не хотела расставаться с чужим телом.

Медленно, мучительно медленно, она покидала мозг Куики. Это был изматывающий процесс для Лессис. Затем нить, связывающая ее с молодой женщиной, оборвалась, и теперь Лагдален не просыпалась.

Пока испуганные ведьмы пытались вновь восстановить власть над заклинанием, Куика отпраздновал снятие чар победным клекотом. Он забил своими громадными крыльями и, как только кто-то открыл дверь на балкон, взмыл в небо, утонув в ночи. Там он парил, бросая вызов всему окружающему миру в течение часа, пока наконец не исчез на западе.