Ольга Николаева - Я иду искать

— Выходим.

— А что это?

— Гостиница. — Приподнявшись было с сиденья, Максим упал обратно. — Мать их..! У меня ж ничего нет, ни паспорта, вообще ничего.

Он перевёл вопросительный взгляд на Вадима и тот отрицательно покачал головой.

— Ты хочешь сказать, нам не будут рады? — хмыкнул Сергей.

— Я хочу сказать, что если на нашу троицу посмотреть — сразу захочется вызвать и милицию, и МЧС, и санитаров с носилками.

— Да ладно, Макс! Ты хоть просто на бандита похож, а вот я весь в крови и в простреленном пиджаке.

— Почему это на бандита?

— Ну спрячь пистолет, и не будешь похож.

— Ой, ёлки… Спасибо, напомнил. — Максим снова заткнул пистолет за ремень на спине. — Кстати, как их, вообще, носят? Чёрт знает что, полстраны же со стволами ходит, хоть бы ликбез какой организовали для начинающих. — Он помолчал, глядя в окно на гостиницу. — Ладно, что делать будем? Сергей, ты так лихо прошёл в «Магриб», может, и здесь сможешь как-нибудь нас зарегистрировать? Отдохнуть надо немного, а то просто сломаемся.

— Одно дело просто на ходу пустить пыль в глаза, а тут же говорить что-то надо… — Он вздохнул. — Ну ладно, давай попробуем. Ты знаешь, Макс, что бы я ни творил, но только с тобой в паре я ощущаю себя настоящим аферистом!

— Ты ещё скажи, что я плохо на тебя влияю!

Все трое выбрались из машины и направились к крыльцу.

— Макс, давай договоримся, если у меня не получится их убедить, то ты достанешь пистолет и…

Максим, не дожидаясь продолжения, толкнул его в плечо и оба расхохотались.

Уже в дверях Вадим обернулся и бросил взгляд на машину — колёса действительно были разбитыми, она не могла ездить. Но они на ней ехали, причем ехали со скоростью, которой она не смогла бы развить, если б даже была исправной. Ему вспомнилась напугавшая его когда-то в детстве сказка о Колеснице смерти — чёрной карете, запряжённой вороными конями с огненными глазами, и управляемой возницей без головы. Карете, которая являлась за людьми, увозя их души в ад. Значит, не сказка… не совсем сказка. Только в реальности не было никаких вороных коней, а роль чёрной кареты выполнял невзрачный «Фольксваген», за рулём которого сидел самый обычный на первый взгляд человек, предлагающий подвезти припозднившихся пассажиров за небольшую плату. Только в этом «Фольксвагене» не было зеркал, а его водитель был мёртв.

Войдя, он увидел Максима и Сергея, разговаривающих с администраторшей, как казалось со стороны — почти увлечённо. Сергей улыбался ей и, казалось, женщина не замечает ни засохшей крови на его лице, ни разорванной пулями одежды, кокетливо улыбаясь в ответ.

Наконец оба отошли и Максим, обернувшись, махнул Вадиму рукой.

Они поднялись на второй этаж и Максим отпер нужную дверь.

— Один номер на троих, боже мой…

— А ты хотел одноместный люкс с ванной и без тараканов? — фыркнул Сергей.

— Кстати, о ванне. Интересно, у них тут хоть душ есть? Или уж не заморачиваться раньше времени? В морге меня и помоют, и побреют, и даже макияж наложат.

— Фу, Макс, какой же ты…

— Знаю, знаю! Какой я грубый.

— Слушай, а макияж-то тебе зачем?

— Хочу лежать в гробу красивым.

— А я думал, что при некрофилии покойник — пассивная сторона.

— Тьфу на тебя! Покойникам всегда делают макияж перед процедурой прощания с родственниками. Чтобы труп было не противно целовать.

— Что? — расхохотался Сергей. — Это же не морг, а дом свиданий!

— Ладно, ты ещё лекций по сексуальным патологиям не слушал. Я имею в виду всё с приставкой «некро». Очень богатая тема!

— Макс, просвети! Это может сильно разнообразить моё существование.

— Пожалуйста, перестаньте!

Максим и Сергей разом прекратили смеяться и повернули головы к Вадиму.

— Боже… Вадим, извини! — Максим выглядел искренне расстроенным. — Не знаю, что меня понесло. Извини.

— Вадим, это я виноват! — вмешался Сергей. — Понимаешь, есть вещи, над которыми или смеяться, или плакать. Мы решили, что первое лучше и немного увлеклись.

— Вы меня простите. Просто… я не могу!

— Конечно, Вадим. Всё нормально… Господи, как же я устал! — Максим прилёг поперёк кровати, но тут же поморщился и, прогнувшись в пояснице, достал пистолет. — Ну куда мне его девать, а? Кто-нибудь знает, как оружие носят?

— Не знаю, Макс. — Сергей пожал плечами. — Я носил только шпагу. Но когда ложился, она не впивалась мне в… В общем, не знаю. Да ладно, ношение пистолета — не самая большая из наших проблем.

— Это точно… — Максим положил пистолет рядом с собой и, не вставая, закурил. — Если кто-нибудь войдёт, скажу, что это зажигалка. И пусть только попробуют не поверить.

— Вооружённым людям обычно верят с полуслова.

Вадим слушал их и не мог освободиться от ощущения ненормальности происходящего. Если попробовать описать словами, хотя бы проговорить про себя то, что с ним происходит, то получится совершенно невменяемый бред, который, тем не менее, будет правдой. Он чувствовал, как внутри закипает беспомощное, и от этого ещё более злое отчаяние.

Сергей провёл рукой по волосам, безуспешно пытаясь на ощупь распутать слипшиеся в засохшей крови пряди.

— Чёрт… Макс, я весь в крови?

— Ну, как тебе сказать… Сейчас народ, конечно, ко всему привыкший, но некоторые от тебя на улице всё-таки будут шарахаться. Боюсь, что от меня тоже.

— Да брось! Ты в порядке. Тебе даже бриться не нужно, со щетиной ты похож на того артиста, из «Ван Хельзинга»…

Он не успел договорить, потому что Максим, не вставая, запустил в него подушкой. Перехватив подушку на лету, Сергей бросил её на соседнюю кровать поверх другой и улёгся, подобрав под голову сразу обе.

— Как удобно… спасибо!

— Отдай подушку! — Максим попытался столкнуть Сергея с кровати. — Моя!

— Да хватит вам! — Вадим не выдержал. Сейчас он был готов ударить кого-нибудь из них, одновременно боясь, что на глазах выступят злые слёзы. — За нами трупы, сгоревшая машина… За нами милиция может прийти в любой момент! Это если нас раньше не убьют! А вы ведёте себя, как пятиклассники! Вы что, не соображаете совсем? Не понимаете?

Максим бросил на кровать отвоёванную подушку и медленно сел.

— Вадим… — Теперь он выглядел серьёзным и очень усталым. — Понимаем, конечно. Может быть, даже слишком хорошо. Но Сергей прав — в иных ситуациях приходится либо плакать, либо смеяться. Это у нас вроде… пира во время чумы.

— Но надо же что-то думать!

— Сначала нам надо хоть немного отдохнуть и прийти в себя.

— Пир во время чумы? — вмешался Сергей. — Почему ты так сказал?