Дэвид Геммел - Призраки грядущего

— Скорее, — прошептал Аста. — Чары задержат их ненадолго.

Равенна спотыкалась, но держалась на ногах. Чиен взял ее за руку.

Надиры уже топотали по лестнице вслед за ними.

Впереди встала стена тьмы. Аста завладел рукой Равенны. Она отпрянула, но он держал крепко.

— Мужайся, женщина, — сказал он и увлек ее в Пустоту. Огненный круг охватил их, и все четверо под его защитой двинулись сквозь мрак. Надиры, ни о чем не подозревая, вбежали в Пустоту, и она огласилась их страшными воплями. Огненный круг начал меркнуть, обитатели Тьмы приблизились. Лоб Асты блестел от пота. Когтистые руки тянулись к людям, но пламя не пускало их. Наконец беглецы 580 вышли за пределы мрака, и Аста без сил рухнул на каменный пол. Киалл, увидев Равенну, ринулся вперед и подхватил ее в объятия. Танаки в замешательстве отвела глаза. Чареос помог Асте встать, но старик высвободился.

— Надо скорее уходить отсюда. Помогите женщине. Несите ее на руках, если надо.

Они снова прошли через путаницу ходов и добрались наконец до трещины в скале. Киалл, Чареос, Танаки и Чиен вскарабкались на поверхность. Киалл нес веревку. Ее спустили вниз. Аста сделал петлю, Равенна села в нее, и трое мужчин медленно подняли ее наверх.

Путники зашагали к холмам. Чареос оглянулся. В полумиле от них открылись городские ворота, колонна всадников скакала прямо к ним.

Слева послышался цокот копыт. Чареос выхватил саблю. Гарокас, ведущий за собой целый табунок лошадей, осадил своего коня.

— Садитесь скорее, — велел он.

Равенну посадили в седло, остальные быстро вскочили на коней.

— Есть только одно место, где мы можем укрыться, — сказал Аста-хан. — За мной! — Он послал своего коня в галоп и поскакал на запад. Все последовали за ним через несколько узких перевалов. После часа скачки путники выехали в неширокую долину. Погоня между тем приближалась.

Луна стояла высоко, и Чареос застонал, увидев на ночном небе разрушенную башню и очертания стен.

— Нет! — прошептал он.

Но перед ним в самом деле стояла населенная призраками крепость Бел-Азар.

Восточные ворота были открыты, и путники на усталых конях въехали в них. Чареос и Киалл, спешившись, бросились закрывать ворота. Гарокас нашел толстый брус, и они с Танаки вогнали его в широкие скобы. Взойдя по ступенькам на стену, они увидели, как тридцать надирских всадников осадили коней у ворот. Аста-хан ловко взобрался на парапет, показавшись надирам.

— Намерены они напасть на нас? — спросил Киалл.

Чареос промолчал.

Аста-хан принялся скакать и приплясывать на своей узкой дорожке. Он завыл по-волчьи, и эхо отозвалось в горах. Трое надиров повернули коней и ускакали в сторону города, остальные спешились и расселись на камнях. Аста соскочил обратно на стену, поблескивая темными глазами.

— Они напуганы. Это проклятое место. Они знают, что тут обитают злые духи.

Равенна внизу, вскрикнув, схватилась за живот. Киалл с Танаки бросились к ней и проводили в полуразрушенное караульное помещение, где стояла запыленная кровать. Танаки сорвала пахнущее плесенью покрывало, застелила кровать своим одеялом, и они уложили Равенну.

— Время пришло, — простонала она. — Я чувствую. Киалл оглянулся на шорох и увидел в дверях Аста-хана.

Шаман сиял, глаза его горели торжеством. Киалла пробрала дрожь.

— Оставь нас, — сказала Танаки Киаллу.

Он охотно подчинился и вышел мимо шамана наружу, где уже светало. Чареос все еще пребывал на стене, около разрушенной надвратной башни. Чиен-Цу и Оши развели костер около казармы и сидели там, тихо переговариваясь. Гарокас завел лошадей в загон, расседлал их и теперь обтирал их взмыленные бока. Киалл поднялся к Чареосу.

— Мы сделали это, — сказал юноша. — Что бы ни случилось дальше, мы выполнили то, что задумали.

Чареос поднял на него глаза и улыбнулся:

— Да, это так. Мы нашли твою девушку и привезли ее назад на готирскую землю. Это уже подвиг. Но не питай слишком больших надежд на будущее, Киалл. Не хочу каркать, но что-то мне не верится, чтобы пять воинов и один шаман сумели отбиться от всего надирского войска.

— А мне теперь все равно, Чареос, — хмыкнул Киалл, — сам не знаю почему. Всю жизнь я был мечтателем, а теперь моя мечта исполнилась. Мне даже умирать не страшно.

— А мне страшно, — признался Чареос. — Особенно здесь. — Он кивнул на башню. — Вот она, мальчик, — сцена великих подвигов. Отсюда Бельцер спрыгнул, чтобы отбить у надиров знамя. Здесь мы сидели с Тенакой-ханом. И это здесь он назвал нас Призраками Грядущего. Плохое это чувство — сидеть тут и ждать смерти.

— И рождения, — заметил Киалл. — Окас сказал, что этот ребенок будет великим царем — быть может, самым великим из всех живших на свете. Это что-нибудь да значит правда?

Чареос кивнул и отвернулся. Крепость высилась над ним, мрачная и грозная. Холодный камень делился с ним своей памятью, и он вновь слышал крики умирающих и лязг стали

Танаки поднялась к ним.

— Ложная тревога, — сообщила она. — Теперь она отдыхает. А у вас тут что делается?

— Да ничего, — ответил Киалл. — Они просто сидят и ждут — не знаю чего.

— Они ждут Джунгир-хана, — пояснила Танаки. — Они не знают, зачем мы похитили царицу, и не осмеливаются предпринять ничего, что могло бы ей повредить. Джунгир сам должен решить, что делать.

Она открыла дверь башни. Киалл вслед за ней поднялся по выщербленным ступеням на самый верх, и Танаки села, прислонясь к стене.

— Ну вот ты и увиделся со своей женщиной, — сказала она. Он опустился рядом на колени и взял ее за руку.

— Она не моя женщина, Танаки. Это было все равно что встретиться со старым другом. Я мало что понимаю в таких делах, но хочу, чтобы ты знала, прежде чем... — Он запнулся.

— Прежде чем мы умрем?

— Да, прежде чем мы умрем. Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя. Я знаю, ты не веришь в любовь, но я предпочел бы вот так держать тебя за руку одну-единственную ночь, чем прожить сто лет без тебя. Глупо, да?

— Да, — сказала она, погладив его по щеке, — но это чудесная глупость. Прекрасная глупость. — Она привлекла его к себе, коснувшись губами его губ. Он обнял ее. — Хочешь меня? — прошептала она.

Он отпрянул.

— Хочу, но не здесь — не на этом холодном камне, от которого разит смертью и горем. Давай просто посидим рядом, хорошо?

— При всей твоей неопытности ты часто находишь очень верные слова.

Позади них на безоблачном небе разгоралась алая заря.

— Хороший будет день, — сказал он. Она не ответила.

Гарокас, глядя на них со двора, вздохнул. Затем он увидел Аста-хана: тот украдкой выходил из казармы, неся что-то в руках. Гарокас прищурился против солнца и разглядел человеческий череп. Шаман шмыгнул с ним в комнату, где лежала Равенна.