Олег Микулов - Тропа длиною в жизнь

Аймик попытался воззвать к тем, кто угадывался, но скрывался. К Неведомым.

Его голос, подобный сиплому карканью, сорвался и замер. Он был чужд, был оскорбителен всему окружающему.

А вечер пришел и сюда – тихий, теплый, золотистый. Аймик без сил опустился на мягкую густую траву возле прозрачного ручья.

(Мягче самых тонких шкур! Душистее свежего изголовья!)

О костре нельзя было даже подумать. Еда? Есть совсем не хотелось. Он припал к чистой холодной воде, и вкус ее показался тоже необычным. Кисло-сладким, бодрящим. Слегка закружилась голова, словно от глотка пиршественной хмелюги, потом потянуло в сон. Аймик откинулся навзничь…

(Воистину, ему никогда еще не приходилось засыпать на таком удобном ложе.)

И прежде чем уйти в сон, стал по своей давешней привычке отыскивать Первобратьев…

Наутро Аймик поднялся под птичью разноголосицу, чувствуя себя на редкость бодрым и свежим. Сны? Он не помнил снов; он ЗНАЛ: ОНИ приходили. Быть может, ОНИ и сейчас здесь, рядом… Нет, Аймик избран вовсе не ими и не сюда лежит его тропа. Дальше. К тем горам, что уже маячат вдали: к Стене Мира. Здесь же, в Долине Неуловимых, никто не желает ему зла, никто не причинит вреда. Но здесь он – чужой, несравненно более чужой, чем на землях, населенных людьми иных тотемов, говорящими на незнакомых языках… Он должен уходить; чем скорее, тем лучше…

…Аймик внимательно оглядел выложенные в ряд камни – годы, проведенные в пути к Стене Мира. Как он все-таки велик, этот Мир! Как велик! Вступая на тропу Избранного, он и подумать не мог, что тропа эта окажется такой долгой. И все же он дошел. Он, Аймик, Избранный, – здесь, у подножия Стены Мира. Людей нет, последний раз он встречал их там, еще до того, как вступил в Долину Неуловимых. Впереди – только Могучие Духи, ожидающие его, Северного Посланца, где-то у заснеженных вершин… Или, может быть, еще дальше, за Стеной?

Скоро он это узнает. Сегодня выспится, а завтра встанет на свою тропу. Должно быть, последнюю в этом Мире.

8

Аймик не ожидал, что Стена Мира окажется такой… Слишком огромной: горные цепи сменялись долинами; клокотали реки; перевал следовал за перевалом, и впереди вставали новые хребты, выше пройденных.

И на всем нескончаемом пути неведомо куда здесь, в пределах Стены Мира, было пусто и одиноко. Ни людей, ни духов. Только звери и птицы, ничуть не боящиеся странного двуногого, вторгнувшегося в их край. Таких доверчивых, что рука не поднималась убивать. Даже для еды. И Аймик, над собой посмеиваясь, жевал надоевшее мясное крошево, крутил над пламенем нанизанные на прутик грибы… Ну можно ли пустить в дело Разящий против вот этой большеглазой, тонконогой, замершей в нескольких шагах от его привала? Она же пламени опасается, не его. Не будь костра, чего доброго, подошла бы и ткнулась своим влажным черным носом прямо в его щеку… Как убить такую? А вдруг она послана Могучими? А что если это кто-то из его же родни… из самых близких, ушедших за Стену Мира по Тропе Мертвых… Нет. Он уж как-нибудь и без свежатины перебьется. Должны же наконец-то объявиться те, кто его сюда призвал.

Но духи не объявлялись – ни наяву, ни в видениях, ни даже во снах. И тот, кого прозвали Избранным, шел и шел наугад, запутавшись в тропах, потеряв счет времени… Да и как поймешь время, как не запутаешься, если вчера еще были ветер и снег и холодный воздух костяными иглами впивался в горло, а сейчас – зеленый луг, усеянный белыми цветами?.. …Но где же они, эти Могучие Духи?

И все же духи – были. Чем выше поднимался Аймик, тем сильнее чувствовалось их присутствие. Их голоса звучали в грохоте камнепадов, в посвисте ветра… даже в шорохе камней под ногами, когда он карабкался по осыпи, преодолевая очередной перевал. А однажды он, забившись в пещерку, с ужасом и восторгом следил за их ночным спором… или битвой. От грохота тряслись скалы; от беспрерывных вспышек ночь исчезла, превратилась в странный, ослепляющий день, и вода, беспрерывным потоком струящаяся с каменного козырька, казалась в этом свете входным пологом из какой-то необычной полупрозрачной шкуры…

Духи несомненно были здесь, но являть себя своему Избранному почему-то не спешили. И тропу к ним приходилось искать самому.

Этот хребет казался выше пройденных; в особенности одна вершина. Большая ее часть тонула в предрассветном полумраке – как и вся низина, в которой Аймик коротал невесть какую ночь, – а вершина уже розовела, ее уже коснулись кончики рогов еще не видимого здесь Небесного Оленя… И, глядя, как светлеют облака, прилепившиеся к склонам этой горы, как все ярче и ярче сияет она в уходящей ночи, среди зеленеющего неба, исчезающих звезд, Аймик убеждался: ОНИ должны быть там… где-то у вершины… или даже по ту сторону хребта. По ту сторону Стены Мира.

Отсюда, снизу, казалось немыслимым добраться туда, к розовеющим снегам. Но он уже знал горы и понимал, что вон по той расселине без особого труда доберется до тех сосен, где виднеется что-то вроде тропы, должно быть проложенной козами. По ней он наверняка доберется до тех скал, а там… А там будет видно! Конечно, пройдет не день и не два. Конечно, он будет ошибаться, попадать в непроходимые места, возвращаться на старую тропу. Но он доберется.

Аймик уже собрал заплечник, еще раз проверил лук, поудобнее пристроил колчан со стрелами, уже взял в руку копье, готовясь встать на тропу к вершине, как вдруг…

«Ты САМ должен дойти, только сам. Не жди, что Могучие сами перенесут тебя через Стену Мира…»

Он вздрогнул, озираясь в недоумении. Показалось – голос Великого Ворона раздался совсем рядом, почти над самым ухом. Нет. Показалось. Никого.

9

Вот уже который день беспощадно слепило солнце. Так, что Аймик был вынужден пристроить под капюшон малицы кусок заячьей шкурки, чтобы хоть как-то защитить глаза. Он почти не смотрел по окрестностям – только под ноги, осторожно, словно слепой, прощупывая копьем снежный наст. Он брел по заснеженному гребню, огибая вершину, так чтобы попасть на другую сторону Стены Мира. До самой вершины еще высоко, и отсюда, вблизи, она кажется еще недоступнее, чем снизу. Но и не достигнув самого верха, он был на такой страшной высоте, которую прежде и представить себе не мог, оторванный, отрешенный от всего земного. Здесь были только слепящее небо и слепящий снег. И еще – выступающие из облаков и тумана горные пики. И где-то здесь его ожидали Могучие Духи.

Каждый шаг давался с мучительным трудом. Каждый глоток воздуха разрывал не только горло – все внутренности. Сердце колотилось так, словно стремилось вырваться из груди; оно молило об отдыхе. Желтые, синие, черные пятна расплывались перед глазами по снегу. Но Аймик шел и шел, не зная, доживет ли он до очередного ночлега… и будет ли конец всему этому.