Наталья Бульба - И осталась только надежда…

Когда я вспомнил, кто я, отодвинув чужую личность за грань своей собственной, в моей душе осталась легкая горечь, неудовлетворенность. Я хотел узнать, каким был тот, чью роль я играл? Каким мог стать я, сложись обстоятельства на Альтерре иначе? Каким никогда не стану, если наши усилия окажутся напрасными? Каким воспринимала мой первообраз Лера, столкнувшаяся с ним едва ли не на пике его способностей?

Вилдор дал мне такую возможность.

Всплеск силы мы с Сартарисом блокировали только потому, что оба находились с ним на ментальной связи и отреагировали раньше, чем осознали происходящее. Мощная волна обжигающе холодной силы ударила в щиты, заставив сработать блокираторы. Тонко взвизгнули аварийные сирены, тут же смолкнув, – я успел взять под контроль систему, отменив команду на эвакуацию.

Но все внимание уже было приковано к нам.

Он не сделал ни одного движения, лишь взгляд замер, да в посеребренной черноте глаз расстилалась ледяная пустошь. Но все, кто сейчас смотрел на него, видели в нем правителя мира.

Какого? Это не имело значения. В любом месте, при любых обстоятельствах, в любом теле…

Он был правителем. Владыкой. Это не могло изменить даже то, что его собственный сын нарек его Защитником.

Он позволил себе проявить свою суть лишь на мгновение. Укрепив собственную защиту, мимолетно посмотрел на меня, словно уточняя, удовлетворил ли он мое любопытство.

Но прежде чем я хоть как-то ответил на его демарш, сделал шаг к Саркату и спокойно, но не скрывая угрозы, которая пряталась за внешней бесстрастностью, произнес:

– Конца света не будет. – И тише, только для нас, добавил: – Этот мир мне еще нужен.

Глава 15

Яланир

Я смотрел на стоящего у двери Сэнши и думал о том, что приближение события, которого я так ждал, начало на мне сказываться. Я мог найти причины, по которым отказывал в доверии сыну, но подозревать в предательстве создание…

За этой мыслью следовала другая. Вполне вероятно, мои претензии к Туорану тоже были лишь итогом напряжения, в котором я находился. Вполне вероятно…

Вот только предчувствия говорили об ином. Спорить с ними было сложно.

– Звал?

Я успел заметить, как потемнел взгляд вошедшего в кабинет сына, стоило ему увидеть Сэнши. Об отношении Туорана к созданию я знал и сейчас получил очередное подтверждение. Понимать, с чем это было связано, даже не пытался. Не будь я фактически создателем этих существ, сам бы относился так же.

– Присаживайся. – Я указал на кресло рядом со столом, за которым сидел.

Дождался, когда он выполнит мою просьбу-приказ и демонстративно откинет с лица платок, напоминая Сэнши о Кодексе чести.

Все это выглядело настолько естественно и было так похоже на то, что я видел каждый раз, когда они вынужденно встречались, что я отбросил последние сомнения.

Эти двое сговориться не могли.

– Сэнши беспокоится о состоянии принцессы, говорит, что она слабеет.

Прежде чем ответить, он резко обернулся – создание продолжало стоять у двери – и только потом заговорил:

– Физически – нет. Я видел ее вчера, девочка была совершенно здорова. Если, конечно, за ночь не произошло чего-либо непредвиденного. – Несмотря на холодное равнодушие в его голосе, не услышать сарказм было трудно. – Единственное, что беспокоит Алинэ, – имя жены он произнес с нежностью, что еще раз заставило меня задуматься, виновен ли он в том, в чем я его обвиняю (так открыто показывать мне свою слабость мог лишь тот, кто намеревался пойти со мной до конца), – ее эмоциональное состояние. Принцесса боится Сэнши.

– Ты хочешь взять ее под свою опеку?

Не знаю, догадывался ли он о том, как многое зависит от его ответа?! Впрочем, чтобы догадаться об этом, нужно было знать о моих сомнениях в его верности.

– Отец, – он с какой-то грустью посмотрел на меня, – хотел бы быть тебе полезен, но занятия с женой отнимают у меня больше времени, чем я рассчитывал. К тому же – опять пауза, в его глазах я вижу боль, – ты простил меня, но я помню, что подвел.

Это было для меня несколько странно, но я видел искренность, которую отказывался принимать. А может…

Эта мысль была проста и незатейлива, но теперь казалась весьма очевидной.

Цель, к которой я стремился, была настолько велика, что для меня во всех мирах Веера кроме нее больше ничего не существовало. Лишь я, она и… Лера, как символ моей победы. Все остальное я воспринимал лишь как угрозу для своих планов.

Сын и Сэнши были ближе ко мне, чем кто-либо другой, потому я и считал их самой большой опасностью. Так и было. Хотя бы потому, что они могли вольно или невольно нарушить мои замыслы.

– Сэнши настаивает на том, чтобы выводить девочку на поверхность.

Как я и ожидал, реакция Туорана была отрицательной.

– Нам придется отключать защиту, его присутствие там собьет все настройки.

Это я и сам знал. Воин контролировал свои способности, но полностью блокировать их не удавалось, несмотря на все его и мои усилия. Даже самые сильные экранирующие амулеты оказывались бесполезны. Он был накопителем, самым мощным из тех, которые мне встречались.

– Твои предложения?

– На время их прогулок я могу брать сектор под свою защиту.

Так рисковать я не собирался, но… раскрывать истинную причину своего отказа считал несвоевременным.

Появившаяся у меня причина недовольства собственным сыном объясняла многое. В том числе и поведение Вилдора в последние месяцы перед вторжением. Его игра была близка к завершению, и он не желал отвлекаться на иные мелочи, кроме того, к чему стремился.

Поймав себя на том, что словно бы пытаюсь его оправдать, едва сдержал гнев. В отличие от людей, мы не умели ненавидеть. Мы просто избавлялись от тех, кто вставал у нас на пути. Если, конечно, на это хватало сил, хитрости и выдержки. Не я прервал жизнь отца, но, будь у меня возможность это исправить, сделал бы, не задумываясь.

Он слишком многое мне дал, чтобы я не захотел получить большего.

– Тебе не хватает твоей жены?

Блеск Хаоса на его ресницах был блеклым, выдавая усталость. Я не жалел его – жалость недостойна воина, но беспокоился. Если мои подозрения на его счет – лишь разыгравшаяся паранойя, то его состояние может стать причиной ошибки в самый решающий момент.

А если нет?

До момента проявления храма оставалось десять дней. А я так и не мог ответить себе на свой же вопрос.

– Но зато я могу тебя порадовать, – неожиданно озорно улыбнулся Туоран, склоняя меня к вере в себя.

В нем появились человеческие эмоции, доказывая, что связь между ним и его Единственной становится все прочнее. Я должен был бы огорчиться, но…

Он становился все более уязвимым. К тому же лишал себя возможности скрывать свои чувства за внешней бесстрастностью.