Юрий Белов - Четвертый вектор триады

Мама сидела в кресле и укоризненно смотрела на него своими огромными, черными глазами.

— Ничего страшного не случилось! Мы, конечно, вымотались до чрезвычайности, но Харма уже в порядке а инспектор из Министерства Росы нашел тяжелобольного Хрона Лу в постели. Все пристойно, никто ни о чем не догадывается.

— Ты меня утешаешь или себя? — Негромкий, бархатистый голос Кары Ондр наполнял собой комнату и жил как бы отдельно от нее самой. — Я бы на твоем месте вряд ли нашла основания для оптимизма. Во-первых, инспектор мог быть агентом Тайной Канцелярии. Во-вторых, он вполне мог обратить внимание на не совсем обычный оттенок кожи встретившей его девушки. Знакомство с Солнцем Питательного Слоя не проходит бесследно! Ну и, в-третьих, легко проверить, обращался ли Хрон Лу к врачу. Мы, конечно, будем надеяться на лучшее, но шансов немного. Ты не думал забрать Харму к нам?

— Мам, спасибо, что первая заговорила об этом. Я сам хотел просить тебя дать Харме убежище, как только Хрон Лу немного оправится. Он ей не отец, только отчим. Ее ничто не держит в его доме.

— Приведи ее к нам уже сегодня. Я найму для Хрона Лу сиделку и сделаю это так, чтобы никто не знал имени заказчика. Ты все убрал в лаборатории?

— Да, мама. Не скажу, что это было легко. Ведь, разрушая варварское устройство, я навсегда отрезал себе дорогу наверх…

— Ты в этом уверен? Никогда не говори «никогда»…

— Что ты имеешь в виду?

— Пока только то, что после этого путешествия ты всю жизнь будешь искать возможность снова вернуться туда. Как я…

— Сколько мне еще не ходить в школу?

— Три-четыре дня. К счастью, вы недолго были под лучами Солнца, и «загар» у вас достаточно слаб.

— К счастью, мы все-таки были под лучами Солнца, мама! А то, что недолго, так это к несчастью.

— Тебе действительно там понравилось?

— Разве ЭТО может не понравиться? Знаешь, это похоже на пробуждение от тяжелого кошмара. Сначала все вокруг мрачное, унылое, больное. И вдруг открывается в небе окно, и через него в тебя врывается совсем другая жизнь. Сотни цветов, тысячи запахов, море звуков, мириады смыслов. Наверное, это как полет над горами после бесконечного блуждания по тесным и смрадным ходам канализации! А Ал и Ви — это и вовсе что-то непередаваемое! Мама, если бы ты видела, какие у них лица! Они просто светятся изнутри! А как они любят друг друга! Об этом не было сказано ни слова, но каждый, имеющий глаза и сердце, видел и чувствовал их любовь! Нет, они не сделали мне ничего особенно хорошего. Они просто общались со мной, как друг с другом: мягко, доверительно и радостно. С интересом. Они как будто ждут от каждого собеседника приятного сюрприза. Некоей новой мысли, нового образа, некоего чудесного экспоната в свою коллекцию. Нет, не экспоната! Скорее инструмента для любимой и радостной работы по преобразованию мира. Я ждал недоверия, настороженности, враждебности, наконец, но ничего этого не было. Я целый час был одним из них! Несмотря на рога и копыта! Как бы я хотел, чтобы этот час длился вечно!

— «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» — Кара, по своему обыкновению, беззвучно рассмеялась. — Ты радуешь меня, сын! Прошу тебя, расскажи мне все еще раз, и со всеми подробностями!

Слог 32

РЕЙД НА СТОЛИЦУ

Лэйм

Дорога в пяти милях от столицы Диабемского королевства

Ночь

За два часа до восхода солнца из передового отряда доложили, что лес наконец кончился.

Гвалт немедленно поскакал вперед, вдоль нестройной колонны, растянутой на несколько миль, чтобы не допустить шума и проследить за правильной расстановкой сил на поле будущей битвы. «Дохлое дело», — подумал Олег, провожая его мрачным, тоскливым взглядом.

От Bay он знал, что королевские войска уже вчера днем расположились на равнине перед Столицей. Окопались и ждут. А мы с марша. Усталые, рассредоточенные. Короче, тоска смертная.

Bay, кстати, тоже в тоске. Появился уже в темноте, весь какой-то мятый, измученный. Насчет Ксаны буркнул только, что она в безопасности. Скрывает он что-то. Но про Ксану не врет. Это Олег чувствовал хорошо.

Ну ладно. Вернемся к нам — баранам.

Воистину — бараны! Идем на бойню, торопимся, спешим. Видит Сатва: я не хотел! Но как их убедишь? Слушают — и не слышат. Гонит их что-то, подталкивает изнутри, глаза застит, соображать и чувствовать не дает. Как под гипнозом все.

Кроме меня.

Почему, кстати? Почему Это против меня не властно? Особенный? Избранный? Кем? И главное, для чего? Как же это все-таки безчеловечно: избрать и не говорить, для чего. А спрашивают по полной программе! Чуть расслабишься, начнешь себя жалеть, так сразу по носу щелчок: не для себя живешь!

А для кого?

Нет ответа…

Так. Начнем сначала.

Визуализируем диспозицию. (Откуда, кстати, у меня в мозгах такие перлы? Может, от отца? Вот ведь выскочит что-нито, у народа глаза, как у филинов, делаются. Уважают.)

Олег предоставил Белогриву самостоятельно держаться в колонне и сосредоточился на образах, переданных Bay.

Основные силы барон Ле Кампф расставил на склоне невысокого холма, именуемого в народе Чертовой Лысиной. На темечке этой лысины располагался шатер его величества короля Диабемского. Сам сюзерен конечно же остался в городе, за надежными стенами замка. Золотой штандарт на вершине должен был поднимать дух и вселять уверенность.

Левый фланг королевских войск прикрывал глубокий овраг, по дну которого струились из города сточные воды. Вдоль оврага расположилась личная гвардия барона. Сытые и нерассуждающие северные варвары, вооруженные тяжелыми арбалетами и широкими палашами, никогда еще не упускали случая пролить кровь. Правда, крутизна склонов сильно уменьшала их шансы на рукопашную, и они от скуки острили и без того острые арбалетные болты.

На правом фланге хитрый барон поставил полки из провинции. Именно здесь должны были произойти основные события. Здесь ожидали битвы высокие, сухие аденомцы с красными перьями на заостренных шлемах и идолбуржцы, приземистые и кряжистые, как лесные коряги.

Олег так ясно представил себе замершие в молчаливом порядке стройные ряды, поблескивающие в первых лучах солнца сталью доспехов, что сердце болезненно сжалось. Там, на равнине, ждали профессиональные солдаты. С младых ногтей их приучали к мысли, что они — опора порядка, а смерды — темное, глупое быдло. Все они были свободнорожденными. И все они ненавидели чернь. «Они дерутся за свое, а мы алкаем чужого», — пришла вдруг непослушная мысль. Олег отогнал ее, снова возвращаясь к диспозиции.

Центр. В центре барон расположил западных наемников, людей угрюмых и хладнокровных, вооруженных короткими мечами и длинными, окованными металлом копьями. Они, конечно, додумались опоясать холм небольшим рвом, и, пока он не заполнится трупами, восставшим наверх не подняться.