Александр Рудазов - Сын архидемона

Должен сказать, мысль о смерти меня как-то совсем не беспокоит. Полное равнодушие. Наверное, дело в том, что последние мои годы – они как бы добавочные. Я ведь уже умер – умер еще в тот день, когда меня сбил автобус. или это троллейбус был? Черт, ведь и не помню толком – а вроде только вчера случилось.

Так или иначе, вся дальнейшая моя жизнь – это уже бонус. Он почти исчерпан – и у меня по этому поводу нет особых сожалений. Уходить, конечно, не хочется – я бы еще побродил по земле, повалялся на свежей травке, покушал раков с холодным пивком. Но что же делать – любой спектакль когда-нибудь заканчивается. И теперь все, чего я хочу, – закончить свой красиво.

Выйдя на поляну, я понял, зачем яцхен сюда прилетал. Вместо любимой землянки моему взору предстала дыра в земле, полная щебня, изрубленных кусков дерева, дерна и сухой травы. Судя по внешнему виду, яцхен еще и полил все это кислотой.

– Цыгане шумною толпою пришли, [цензура] и ушли. – меланхолично «процитировал» я Пушкина.

Ну а что тут еще можно сказать? Разглядывая мусорную яму, которая раньше была моим домом, я понял, что времени осталось мало. Точнее, его нет совсем.

Всю ночь и все утро я пахал как проклятый. Сначала традиционно возводил навес, потом рыл яму, шил десятки мешочков, делал систему фитилей из туго скрученных высушенных стеблей, пропитывал их пальмовым маслом. как же я задолбался! Я так-то по жизни ленивый, работать не люблю, а тут на меня свалилось столько, что впору с кем-нибудь поделиться.

Когда я наконец закончил, солнце уже перевалило за полдень. Зеленоватый, пышущий жаром круг висел в чистом небе, заставляя меня обильно потеть. Сейчас бы полежать в теньке, пива холодного выпить.

За неимением пива пришлось обходиться водой. Теплой, мутной, скверно пахнущей, отвратительной на вкус. впрочем, я привык. До самого вечера я следил за яцхеном, не в силах дождаться – когда же эта сволочь наконец заявится? Если он не нужен, так постоянно вертится поблизости, а если нужен, так не докличешься.

Наступила ночь, а там и следующее утро. Я все сидел возле разрушенной землянки и жадно смотрел на последнюю сигарету. Все остальные я уже давно выкурил, а эту решил приберечь. Может, и зря. Может, стоит выкурить ее прямо сейчас, пока есть такая возможность.

Хотя возможности уже нету. Яцхен наконец-то соизволил появиться. Он описал широкий круг над поляной и смачно харкнул в меня кислотой. Я этого ожидал, поэтому успел отскочить. Ядовито-зеленый сгусток врезался в землю чуть левее моей ступни, сжег траву и принялся проедать дерн.

После этого яцхен описал еще один круг и приземлился.

– Здравствуй, Ежик, – приветливо поздоровался я.

– Ну здравствуй, Медвежонок, – хмыкнул яцхен.

– Как тебе бездомная жизнь?

– Так себе. Зачем ты это сделал?

– Ну надо же было что-то делать.

А он и правда похож на меня. Собственно, он ведь и есть я. моя темная половина. Мы единое целое. Только я лучше. – А где Пазузу? – вдруг спросил яцхен.

– Что ты имеешь в виду?

– Просто обычно, когда я появляюсь, ты сразу ты чешь им в меня и вопишь, что сейчас откроешь. А сейчас почему-то нет.

– Ну ты ведь уже знаешь, что я это сделаю, так зачем зря надрывать связки? – пожал плечами я.

– Логично. Но, если он у тебя в кармане, ты можешь не успеть его выхватить до того, как я перережу тебе горло. Поэтому твое поведение странно.

– Тоже логично, – согласился я. – Ну и как же ты это объяснишь?

– Я думаю, при тебе его нет, – осклабился яцхен, сверля взглядом мои карманы. – Ты его. потерял. Ты потерял его, пока шлялся где-то там в джунглях.

– А вот и нет. Вот и не потерял.

– Тогда покажи.

– Не покажу.

– Тогда я тебя убью.

Я пару секунд помолчал, стараясь сдержать бешеное сердцебиение. Потом отступил назад. Еще шаг. Еще.

– Так ты его действительно потерял!!! – в лютом восторге взревел яцхен.

– Не подходи ко мне!!! – истошно завизжал я, бросаясь наутек. – Не трогай меня!!!

Донельзя счастливый, что я остался без единственной защиты, яцхен сделал именно то, на что я рассчитывал. Он медленно, даже лениво зашагал следом, явно растягивая удовольствие. Теперь, когда я в его полной власти, можно и не спешить, можно как следует насладиться моим страхом. Сполна отплатить за те недели, что я не давал себя сожрать. Тем более что я так забавно визжу. Прямо поросенок на заклании.

Пробежав полсотни шагов, я запнулся ногой о холмик и полетел носом в землю. Резко перевернулся на спину, лицом к приближающемуся яцхену. На его морде читалось неописуемое наслаждение.

– Не трогай меня! – взмолился я, кидая ему мешочек. – Вот, забери это, забери, только не убивай!

Яцхен поймал мешочек и недоуменно уставился на него. Тот был совершенно не похож на ковчежец Пазузу – обычный клочок материи, кое-как стянутый скрученной из волос ниткой. Внутри что-то твердое.

– Что это за хрень? – открыл мешочек яцхен.

И тут в него ударила молния. Яцхен скорчился от боли и раззявил пасть в беззвучном крике. Его буквально припечатало к земле – припечатало, как раздавленного скорпиона.

– Обманули дебила, – криво усмехнулся я, чиркая зажигалкой.

ГЛАВА 27

Короткие фитили сгорели мгновенно. Пропитан- ные маслом тряпки вспыхнули и рассыпались пеплом, открывая куски кераинита, заботливо вкопанные вокруг. И вот тут-то началось световое шоу!

Молнии шарахали десятками. Небо, дотоле чистое, мгновенно заволокло тучами – удивительный минерал звал, тянул к себе электричество, и небеса с готов- ностью откликались на этот зов. Яцхен оказался в клетке из слепящих белых разрядов – и видели бы вы, в какую панику он впал!

Я обмяк. У меня до последнего момента не было уверенности, что этот безумный план сработает. Просто это был мой единственный шанс – либо это, либо ничего.

И у меня получилось. Молнии вокруг яцхена бьют с небольшими паузами, но я вкопал куски кераинита плотным частоколом – и яцхену просто не удается улучить хотя бы мгновение, чтобы прорваться. Он уже раз десять пытался проломиться, сигал то туда, то сюда – и каждый раз получал в харю миллион вольт.

Первое время яцхен только и делал, что метался туда-сюда, пытаясь найти хоть щелочку между молниями, вырваться на свободу. Потом он начал уставать, его движения замедлились. Сверхпрочный хитин пошел трещинами, на них выступили белесые пятна краевина.

Впрочем, я довольно плохо видел, что там с ним происходит. Какое-то невнятное мельтешение. Решетка из молний – не та штука, к которой можно спокойно подойти вплотную. Да и просто смотреть на нее – удовольствие то еще. Несколько секунд – и глаза начинают слезиться, перед ними плавают черные точки.