Елена Бычкова - Рубин Карашэхра

Вечером полудемон еще раз обошел свои апартаменты в северном крыле замка и остался доволен. Просторные комнаты выходили окнами в сад, в самую глухую его часть. Здесь стояла дорогая мебель, на полу лежали ковры. Но, главное, за одним из гигантских гобеленов скрывалась дверь в небольшую комнату без окон, как будто специально предназначенную для занятий черной магией. На ее стенах висели медальоны с изображением знаков Зодиака, на полу— неумело и криво намалеванная пентаграмма, в подсвечнике на столе — черные свечи. В маленьком шкафчике стояли резные кубки, видимо, для жертвенной крови, ножи и хрустальные шары. Эмил скептически хмыкнул, оглядевшись по сторонам и не обнаружив в комнате скелет последнего черного мага. При таком дилетантском антураже темные силы должны были давным-давно притащить его сюда. В назидание, чтобы другим неповадно было браться за столь серьезные дела, будучи полными профанами…

Восемнадцатилетний колдун зажег светильники, сел в кресло и закрыл глаза…

Хозяин уже ждал его:

— Буллфер, это так просто! Повелевать людьми! Они хотят, чтобы ими повелевали. Им это нравится, понимаешь?!

— Ты это мне объясняешь? — с усмешкой спросил Хозяин, наблюдая за возбужденным, счастливым Эмилом.

— Ну да… ты же знаешь. — Мальчишка (так по-прежнему считал Буллфер) опустился на пол напротив демона и задал вопрос, который давно мучил его: — Скажи, я могу делать все, что хочу? Ты разрешаешь мне?

Правитель неопределенно повел рыжей рукой:

— Ты можешь делать все, что хочешь. Пока я ничего тебе не запрещал. Хотя ты начал пользоваться моей силой очень резво. Жестоко обошелся с отцом, настроил против себя мать…

Эмил покраснел, что, как ему казалось, уже давно разучился делать:

— Тогда для чего мне нужна сила, если я никак не смогу ее использовать?! Да, я буду убивать всех, кто станет мешать мне быть демоном. По-моему, это достойное применение твоих знаний.

— А по-моему, тебе просто нечем заняться, — ответил Буллфер спокойно, но в его голосе слышался отдаленный угрожающий рык,—Ты можешь, если тебе это нравится, служить шутом у герцога, но…

— Я не шут! — крикнул Эмил. — И никогда им не буду. Если кто-то так думает обо мне, то он глубоко ошибается. Я докажу.

— Вот что, мальчик, — демон выпрямился во весь свой гигантский рост. — Я вижу, ты собираешься всю жизнь кому-то что-то доказывать. У тебя это написано на лбу огненными буквами — «докажу-что-я-лучше-всех». Предупреждаю, успокойся, иначе когда-нибудь тебе придется очень пожалеть о своих непомерных запросах. Да, в тебе есть немного демонического, но часть тебя — большая часть — человеческая. Не забывай об этом…

В реальный мир Эмил вернулся утром. Злой, усталый, разочарованный. «Почему он все время напоминает мне о том, что я человек?! Не хочет, чтобы я был демоном? Нравится, что я беспомощный, глупый, слабый? Приятно осознавать свое могущество рядом со мной? Но я все равно буду делать то, что считаю нужным, и жить так, как хочу!»

И Эмил стал жить именно так, как хотел. Буйная фантазия в сочетании с демоническим коварством очень скоро сделали его главным в замке. Колдуна боялись придворные и обожали их жены (впрочем, иногда случалось наоборот). Почти все они побывали в его «магической комнате», одни просили денег, другие удачи в азартных играх, третьи умоляли избавиться от надоевших родственников. У Эмила «покупали» должности при дворе, тяжелые продолжительные болезни родных, порчи, наведенные на соперниц, расположение герцога или самого колдуна…

Он не отказывал почти никому. Не ради денег, теперь он мог «наколдовать» себе любое количество золота — ему доставлял удовольствие сам процесс черной работы. Нравилось выходить к дрожащему, взволнованному просителю, заставлять его произносить вслух тайное желание и требовать за работу плату. В этом было особое удовольствие— получить от просителя заветный мешочек с деньгами, семейными драгоценностями или отправить домой очередную девицу, удостоившуюся чести заплатить колдуну… Нравилось видеть в их глазах ужас, отвращение или восторг.

Полудемон истребил всех своих тайных и явных недоброжелателей. Его ни в чем нельзя было упрекнуть. Эмил всегда был спокоен, галантен, предупредителен, но все знали, что маркиз упал с лошади и стукнулся затылком о камень только потому, что вслух усомнился в демоническом происхождении «чернокнижника»; граф заболел очень неприятной болезнью, позволив себе в дружеской компании зло и остроумно пошутить по поводу некоторых его поступков; а бедняжка леди Матильда забросила свой молитвенник и сделалась вдруг самой ярой поклонницей колдуна. Она ходила за ним по пятам, не сводя обожающих, фанатично сверкающих глаз, стала вдруг нервной, злой, капризной, требовательной…

Все это могло продолжаться довольно долго, но вдруг однажды, на самом пике своей популярности Эмилу стало скучно. Он почувствовал острую, мучительную потребность в одиночестве. Люди внезапно стали раздражать, утомлять его, их голоса, желания, мысли показались колдуну отвратительными…

Наверное, это произошло во время одного из привычно роскошных приемов. Эмил стоял, слушая почтительную просьбу юного виконта и рассказ о том, как его семья была удалена от двора, обеднела и забыта милостями герцога из-за ошибки, кажется, дяди виконта. Молодой человек готов был пойти на все, чтобы вернуть расположение правящей особы… Неожиданно Эмил, не обращая внимания на удивленные взгляды присутствующих, повернулся, вышел из зала… и не останавливался до тех пор, пока герцогский замок не скрылся за высокими деревьями.

«Во мне пробуждается демон, — подумал он, оглянувшись на шпили башен-игрушек. — Теперь мне нужен свой дом…»

Этот дом колдуну пришлось искать долго…

Он видел немало прекрасных замков, безусловно заслуживающих внимания богатого аристократа, но совсем неподходящих для демона. Эмилу хотелось чего-то более величественного, основательного… мрачного. Он представлял себе монументальное сооружение, стоящее на вершине холма в окружении вековых деревьев, пихт или елей… «Ладно, думал он, с безнадежным отчаяньем разглядывая однообразные, не впечатляющие строения и пейзажи из окна кареты. — В конце концов, замок может быть не слишком мрачным, мое присутствие добавит ему недостающей инфернальности, а деревья я посажу сам…»

И, наконец, увидел…

Черная каменная громада медленно выплыла из-за поворота.

— Стой! — крикнул Эмил кучеру, еще не до конца понимая, что именно видит.

Гладкая неприступная скала, которой придали форму замка. Но тот, кто возводил его, имел очень своеобразное представление о человеческой архитектуре. Вряд ли кто-нибудь из людей посчитал бы это красивым, полудемон же замер от восторженного предчувствия, узнавая именно то, что искал так долго.