Евгения Петроченко - Весна в стиле фэнтези

Я не сразу поняла, почему никто не вмешивается. Лишь когда отвлеклась от фигуры в центре, заметила мужчину, который держал в руке дряхлую книгу и тарабанил что-то на верринге. Колдун, значит. Его окружал прозрачный купол, который я заметила лишь после того, как уловила на его поверхности отблески огня.

И сквозь этот купол безуспешно пытался прорваться отряд людей/не людей в форме, что-то типа спецназа, наверное. В отдалении стояла группа спорящих колдунов. Это было понятно по тому, как периодически кто-то из них начинал делать какие-то пассы руками и что-то бормотать.

Но никто никак не мог помешать.

Так что же могу сделать я?

Уверена, эльф думал о том же. Он сложил руки на груди и сосредоточенно хмурил брови. Но как же так? Неужели нельзя прервать активацию? Почему в стране с самыми разными видами ни одна живая душа ничего не может сделать?

А может, я всё-таки могу?

Мне в голову пришла совершенно сумасшедшая идея. И за неё меня могли и посадить в тюрьму, и попросту убить.

— Пойдем, — сказала я Глебу, даже не заметив, что перешла на «ты», и направилась к выходу.

— Ты что-то придумала? — неверяще спросил он, но послушно пошел за мной.

— Возможно. Но других идей у меня нет.

Мы быстро спустились в холл. Я остановилась возле зеркала и сделала последнюю попытку помешать себе в осуществлении этого дикого плана.

— Вы случайно не знаете, где лежит семья Агния?

— Нет. Им запрещено появляться в Главном, они сейчас за границей в какой-то частной клинике, — недоуменно ответил эльф и хитро посмотрел на меня, — Признавайся, что ты задумала?

— Вам лучше не знать, — отрезала я и назвала адрес больницы.

Эльф последовал за мной.

При моем появлении старая компания резко вскочила на ноги, но так же резко уселась обратно, когда увидела за мной Глеба Леонидовича. Наверно, мы очень…хм… колоритно смотрелись вместе. Аккуратный и безупречный эльф и взлохмаченная я в промокшей одежде и с все ещё не высохнувшими волосами.

Я подбежала к медсестре в приемной и выпалила:

— Где палата Воскресенского Виктора?

— Девушка, вам нельзя…

— Покажи ей свой допуск! — прервала её я, обратившись к Глебу.

— Что? — растерялся эльф. Боже, ну почему он так тупит?

— Покажи! — грозно потребовала я. Красавчик мимолетным движением вытащил откуда-то свой пропуск четвертого уровня.

— Проходите…Седьмой этаж, двенадцатая палата, — проблеяла побледневшая медсестра.

Я схватила эльфа за рукав и потащила к зеркалу с противоположной стороны приемной, туда, куда входили одни врачи и медсестры, даже не обернувшись на голос Кири. Не сбавляя скорости, мы влетели на седьмой этаж и остановились возле палаты. Наверное, этот этаж был либо для очень важных персон, либо для тех, кому уже какая-то помощь вряд ли потребуется. Было очень тихо и спокойно. Дежурный врач (или охранник?), сидящий за столом возле зеркала, при нашем появлении поднял голову, но больше никакой реакции не последовало. Видимо, он был предупрежден, что нам можно пройти.

Я не понимала, почему тут так тихо? Разве не здесь с минуты на минуту должны лишиться жизни Глава ССП и его семья? Где бригады врачей, мечущиеся в поисках спасения? Где важные ученые, собравшиеся на консилиум.

Да вообще, где все?

Не хотелось думать о том, что это объясняется тем, что некого спасать. Или что ситуация настолько безнадёжна, что остаётся положиться лишь на удачу/Бога/естественный ход событий…

Так, а вот этого не надо! Без паники, господа, без паники!

Я резко распахнула дверь палаты и замерла на пороге.

Жив. Слава богу, он ещё жив.

Бледный до синевы Вик лежал на кровати, подключенный к каким-то приборам и весь обвешанный проводами и трубками. Я старалась не думать о том, что по ним течет.

— Ну? Теперь ты мне объяснишь? — подал голос Глеб, выводя меня из ступора.

Я оторвала взгляд от Вика и повернулась к Красавчику. Я боялась ему это говорить, боялась, что он просто развернется и тем самым уничтожит последнюю надежду, поэтому и тянула до последнего.

— Вы должны… убить его, — твердо закончила я и посмотрела прямо в глаза эльфу.

— Чтоо? — воскликнул тот и отшатнулся от меня, налетев при этом на какую-то тумбочку. — Да ты в своем уме?

— А в чьем же? — флегматично пожала плечами я, уже давно смирившаяся с тем, что должно произойти.

— Твои личные мотивы заключались в том, чтобы убить Наследника? — пораженно спросил он, глядя на меня неверящими глазами.

— Вы не так поняли! — возразила я.

— Ты требуешь убить Воскресенского. Как я ещё должен ЭТО понимать?

Ну вот, сама виновата. Теперь эльф думает, что я какой-то террорист, решивший уничтожить святыню.

— Вампира очень сложно убить. Так? — терпеливо стала объяснять я, пытаясь не думать, что времени в обрез. В конце концов, если он мне не поверит, то весь план полетит к чертям собачьим.

— Да, но…

— И как я понимаю, то после смерти его не хоронят, как человека. Почему?

Глеб не понял, к чему я веду, но объяснил:

— Раньше в сердце вбивали кол, чтобы тело омертвело и он не смог возвратиться, а потом сжигали. Сейчас просто кремируют.

— Вот! — воскликнула я, но из глаз эльфа не исчезло непонимание. — Прямой Наследник — важный элемент обряда, так как в нем очень много крови Основателей. Если этого элемента… не станет, то и обряд прервется! — торжествующе закончила я.

— Ты предлагаешь убить одного, чтобы остальные выжили? — удивился такой кровожадности Глеб. — Да, наверно, так будет лучше…

— Да нет же! Ты оглянись, где мы? В боль-ни-це! Здесь стоит капельница с кровью! С кровью! А что она делает с вампирами, даже мертвыми, не мне вам объяснять! — глаза эльфа блеснули.

Наконец-то дошло!

Он полез под пиджак, ведь как при его-то ранге быть без оружия? Именно поэтому он мне был так нужен. Ведь не душить же Вика подушкой!

Я подбежала к двери и заперла её (ведь видеокамеры никто не отменял, скоро охрана должна среагировать). Глеб осторожно приблизился к Вику и нацелил какую-то серебряную палочку прямо в сердце. Срывая всякие проводки и трубочки, я даже не волновалась. Я понимала, что это — единственный шанс, какой бы рискованный он ни был. Пусть руки немного трясутся, пусть сердце стучит со скоростью скоростной метлы, пусть!..

Я должна убить любимого, чтобы сохранить ему жизнь.

Когда я рванула последние трубочки с кровью, глаза Вика резко распахнулись и посмотрели на меня. И в это же момент Глеб выстрелил.

Раз.

Два.

Три.

Сердце гулко отсчитывает секунды.