Евгений Лукин - Разбойничья злая луна

– Да здесь мы, здесь! – с досадой крикнул Ар-Шарлахи. – В чем дело?

Вскоре дверь распахнулась, и в комнату, жутко раздув зрачки, влетела Алият. Босиком. Край белого балахона заляпан свежей грязью. Остановилась, почему-то оглядела углы, потом снова повернулась к Ар-Шарлахи.

– Так, – произнесла она, зловеще прищуриваясь. – Каторга из Харвы – твоя работа?

– Что еще за каторга? – всполошился он.

– С девочками, – процедила она, затем резко повернулась к Кахирабу: – А ты что-нибудь об этом знаешь?

Тот был тоже сбит с толку.

– Н-ну… знаю, что перед самым ливнем пришел купец из Харвы. Вошел в устье порта, дальше его не пустили – тесно. А что случилось?

– Целый гарем привез, – по-прежнему не разжимая челюстей, сообщила Алият. – Спрашиваем: «Кому?» «Шарлаху!» Откуда он узнал, что ты здесь?

– Да ты что, с ума сошла? – очнувшись, заорал Ар-Шарлахи. – Да кроме тебя, никто и не знал, что мы идем в Ар-Аяфу! Ты мне об этом только в последний день сказала!

Резкий поворот головы. Теперь палящие глаза Алият снова были уставлены на Кахираба.

– Так, значит, все-таки ты?..

Тот молча покачал головой, и это почему-то вполне убедило Алият.

– Ну смотри, Ар-Шарлахи… – тяжело дыша, предупредила она. – Если что, всех этих твоих шлюшек в арыке утоплю!..

Повернулась и хлопнула дверью. Смущенно крякнув, Ар-Шарлахи покосился на Кахираба и, к удивлению своему увидел, что тот не на шутку встревожен.

– Слушай, мне это совсем не нравится, – отрывисто известил он. – В самом деле, откуда в Харве знают, что ты здесь?.. Купца надо взять и допросить… Надо же! Решил обеспечить девочками будущего владыку Пальмовой Дороги!.. Пронырлив…

Кахираб встал.

– Причем это ведь уже не первый случай, – озабоченно сказал он. – Кто-то из наших в Харве пробалтывается, что ли?.. Да, распустились! Жизнь спокойная, ленивая – не то что за горами…

Глава 31

Союзник и родственник

Купца допрашивали в присутствии Алият (на этом настоял Ар-Шарлахи). Купец, коротыш с брюшком, выпячивающимся, впрочем, лишь в сидячем положении, был явно из голорылых – во всяком случае, повязка на его лице смотрелась достаточно нелепо. Однако поведанная им история звучала вполне достоверно. На полпути из Харвы в Турклу его каторгу перехватили мятежники с Пальмовой Дороги, особого ущерба, впрочем, не причинившие. Торговцу, правда, пришлось пережить несколько неприятных минут, когда над головой его сверкали тесаками и орали в оба уха страшные слова («Девочек в Турклу везешь, тварь голорылая?.. А отец наш и владыка Шарлах сидит в Ар-Аяфе в неустанных военных трудах без женской ласки!..»). Ну и пришлось повернуть в Ар-Аяфу.

Торговец был искренне расстроен и напуган. Он понимал уже, что выбрал не самое удачное время для перевозки живого товара: смута, бунт, возможно, даже война… Кахираб остался удовлетворен его объяснениями. Что же касается Алият, то она с видимым наслаждением велела купцу немедленно убираться из гавани и больше на глаза не попадаться. Торговец взглянул на нее, содрогнулся и возразить не посмел.

Оставив Алият, пожелавшую самолично проследить за тем, как будет выполнен ее приказ, Ар-Шарлахи и Кахираб покинули порт и, обходя бесчисленные лужи и лужицы, двинулись в обратный путь. У первого поворота к Ар-Шарлахи, расплескивая грязь, метнулся и обмер в полупоклоне какой-то старикан со свитком, вероятно, жалобой или прошением. Владыка Пальмовой Дороги сунул пергамент за пазуху и милостивым мановением руки отпустил просителя.

– Все равно, – сводя упрямые брови, проговорил Кахираб, до сей поры молчавший и напряженно думавший о чем-то своем. – С торговцем этим – ладно… Но ведь еще случаи были! Как ни крути, а получается, что у кого-то из наших в Харве язык за зубами не держится.

– Если бы только язык!.. – усмехнулся Ар-Шарлахи, тоже кое о чем вспомнив.

Кахираб удивленно повернул к нему голову и, зазевавшись, ступил в лужу. Выругался и вынул сапожок из жижи облитым сверкающей грязью чуть ли не по край короткого голенища.

– А что еще? – обеспокоенно спросил он, притопнув по сухому пригорку.

Ар-Шарлахи вздохнул.

– Вы новые боевые щиты Улькару поставляли? Ну, дальнобойные эти зеркала…

– Нет.

– Так вот, «Белый скорпион» (это первая моя захваченная каторга) дней двадцать назад шел в Харву с грузом таких щитов…

Кахираб остановился и уставился на собеседника во все глаза.

– Вот как? – пробормотал он наконец. – То есть ты думаешь, что кто-то из наших работает на…

Он не договорил, но Ар-Шарлахи, ощутив при этом легкий озноб, и сам уже догадался, кого имел в виду собеседник.

– Ваших врагов?! – дрогнувшим голосом осмелился закончить он фразу.

Кахираб молчал, играя желваками. Прикрывающая лицо повязка шевелилась, зато глаза были неподвижны.

– Нет, – отрывисто оказал Кахираб. – Это невозможно. Узнай наши враги о том, что мы качаем отсюда нефть, нам бы тут так спокойно не жилось… И тем не менее… Спасибо, что сказал.

– Позволь!.. – окончательно опешил Ар-Шарлахи, – если не враги, то кто?

– Ну, видишь ли… – Кахираб в затруднении поискал слова. – Наши ведь тоже не все в восторге от того, что мы тут с тобой затеваем…

Несколько секунд Ар-Шарлахи, моргая, вникал в услышанное.

– То есть это что же получается?.. – с запинкой выговорил он. – Я что, стал кому-то из ваших поперек горла? Или даже не я, а Пальмовая Дорога?

– Высоко себя ценишь, – ворчливо заметил Кахираб. – Плевать им и на тебя, и на меня, и на Пальмовую Дорогу. А вот Тианги – да. Тианги давно уже стал кое-кому поперек горла… Ну и, стало быть, все, что от него исходит…

– Злая луна! – нервно смеясь, подивился Ар-Шарлахи. – Куда ни плюнь, везде интриги!.. Ой!.. – оборвал смех, скривился страдальчески. – А мне-то каково придется!..

– Да уж! – в тон ему отозвался Кахираб. – Знаешь, скольких ты обидел, назначив меня командующим? Нет? Ну вот то-то…

– А что я должен был сделать?

– Ты должен был сделать вид, что командуешь сам, – жестко сказал Кахираб. – А я – так, излагаю твои мысли, потому что голос у меня громкий…

Он насмешливо покосился на Ар-Шарлахи и вдруг дружески пожал ему локоть: держись, мол… Потом сообщил, что должен еще заглянуть на рыночную площадь, посмотреть, как идут дела у Илийзы, обучающего повстанцев строю и обращению с боевыми зеркалами. Заранее нахмурился – и удалился.

Оставшись один, Ар-Шарлахи огляделся с тоской. Промытая ливнем зелень, переполняя глинобитные дворики, лезла на улочку через гребни беленых стен. Последние мирные дни тени Ар-Аяфы… Потом сюда ворвутся голорылые – и страшно подумать, что здесь тогда начнется. Ар-Шарлахи выругался шепотом и двинулся дальше. Улица лежала пустая, откуда-то издали слышались иногда дружное бряцанье металла и хриплый командирский рык Илийзы. До рыночной площади было рукой подать.