Вероника Иванова - Комендантский час

Впрочем, с другой стороны, может, оно и хорошо. Истуканы, выстроившиеся по стеночкам, закрыли себя от мира наглухо, господин их ряженый тоже недалеко ушел, так что на общем фоне я со своей повязкой особо не выделяюсь. Хотя басмача на этом детском утреннике согласился бы изображать в последнюю очередь.

Но чего Вася-то вдруг так взъелся? Словно я не чай заварил, а угробил всю делегацию плюс невинные детские мечты остроносой Светы о высокопоставленном заступнике. Ничего с дылдами в белых балахонах не случилось: стоят как миленькие. Не понравился чифирь? Сплюньте, и все дела. К тому же это их прямая обязанность — всякую гадость в рот тащить. Неужели нажаловались хозяину? Ну если беда только в этом, могу выпить все, что осталось, залпом. Может, кайф какой-никакой поймаю, а то после Васиного рукоприкладства и впрямь хочется уколоться и забыться.

Нет, я все понимаю. С ним мы не то что не друзья, даже не знакомые. Речи о дружелюбии, покладистости и прочих добрососедских отношениях не идет. Остроносая — другая песня. Судя по общей нервозности, ей стоило трудов заманить князька к себе в гости. Сколько сил было потрачено на соблюдение чужих правил, мне рассказывать не надо, я не слепой. Любому было бы обидно оступиться в шаге от цели, потому что кто-то сел не в свои сани и…

Увлекся. Но ведь совсем же слегка! Вспомнил молодость, и только.

А кстати, приятно это оказалось делать. Вспоминать. Как будто альбом с фотографиями перелистываешь, смотришь на самого себя и не узнаешь. Но главное, чай у Азамата всегда получался вкусным. Таким, что за уши не оттащишь. Одним ароматом завораживал, с самого порога.

Может, в этом все и дело? В обонянии? Я же не пробовал то, что намешал: бессмысленно языком работать без носа.

На зал торжественного приема телохранителей, видимо, не хватило: князек восседал среди подушек в гордом одиночестве, разметав полы своего одеяния по всем пуфикам, до которых смог дотянуться. Остроносая размещалась по левую руку от гостя и, судя по всему, сидела на собственных коленях. Хотелось надеяться, что коврик она вниз все-таки подложила, но гримаса на смуглом лице выражала не спокойствие и уверенность, а совершенно противоположные чувства. Мне даже почудилось, что перья на черном полушубке, плащ-палаткой окутывающем Светину фигуру, встопорщились.

Неужели все настолько плохо? Не верю. Снедь осталась нетронутой, по одной затейливой штучке на каждой тарелке, как и пророчил Вася, значит, в части еды ритуал соблюден. Что же касается питья…

Князек держал пиалу обеими руками, а поскольку она была крохотная, на глоток, не больше, то это ему удавалось делать только самыми кончиками пальцев. Сверкающих, как и все остальное. Но удивляло совсем другое.

Пиала находилась очень близко к лицу. То есть к маске. И создавалось впечатление, что чай, над которым вьется характерный парок, не просто внимательнейшим образом разглядывают, а еще и нюхают.

Мое появление словно бы ничего не изменило: никто не шевельнулся, даже не всколыхнул воздух. И не издал ни звука. Скульптурная группа, застывшая в пронзительной тишине. Такое могло продолжаться долго, наравне с гляделками и любимой русской забавой выяснять, кто первый сдрейфит. Единственное «но»: мне-то здесь бояться нечего.

Беспокоиться о дальнейшей судьбе Светы? А с какой стати? Остроносая была не рада меня ни видеть, ни принимать.

Чувствовать вину перед Васей? Ага, разбежался. Он меня сюда притащил, и вряд ли из бескорыстных побуждений. Должен был отдавать себе отчет в последствиях, раз уж заранее знал, что я — одноклеточный.

В общем, не подопечные они мне, чтобы рвать на груди тельняшку и бросаться на амбразуру. А если я и впрямь чего начудил, то без умысла. Или правильнее все же будет сказать — по недомыслию?

Так что каждый за себя, господа-товарищи. И моя очередь, видимо, первая:

— Я вас слушаю.

Света то ли поперхнулась, то ли закашлялась. От пыли, скопившейся в перьях? Нет, явно от вопиющего нарушения протокола. Наверное, я должен был упасть на колени еще у порога, ползти к столам по-пластунски и молчать в тряпочку, благо она у меня есть. В любом случае, предупреждать надо, а если упустили момент, пеняйте на себя.

Пиала плавно опустилась вниз, примерно на уровень груди, а маска наоборот, чуть приподнялась, обозначая взгляд.

— Расскажи мне свой секрет.

А он у меня есть? Все, что могу и хочу скрывать, больше никого и не касается. Но вряд ли князька интересуют подробности наших с блондином рабочих отношений. Речь идет конечно же о…

— Нет никакого секрета. — Я просто сделал все, как умел. Как учили и показывали, а если прятали, то удавалось подсмотреть. — Есть правила.

— Их много? — Голос из-под маски звучит глухо и шершаво, похоже на песок.

— Нет, всего одно.

— И каково оно?

— Не жалей, еврей, заварки.

Подумал я о сказанном, конечно, только потом. И честно говоря, слегка вспотел. Когда предположил, какую аналогию могут подобрать медузки к местным реалиям. Но вроде все обошлось: князек не изменил позу, а из коридора не раздались шаги янычар, спешащих покарать нечестивого варвара.

— И только-то?

— В основном да.

— А в частностях?

Тех самых, что избрал своим любимым прибежищем дьявол? Да куча всего есть. Вплоть до ноги, с которой встал утром. Про качество воды и вовсе заговаривать не стоит: слишком обширная тема. Моих знаний для нее недостаточно. Главное, чтобы нравилось, вкусно было и голова назавтра не болела — вот и все требования к жидкостям.

Но он ведь это знает и сам. Наверняка. Технические детали хороши тем, что их можно тасовать и калибровать, пока не найдешь нужную комбинацию. А князьку, похоже, нужен совсем другой ответ.

Ну да, нечто непознаваемое. Их общество держится на ритуалах, а те как раз есть отражение наивных представлений о природе вещей, как твердят экскурсоводы Музея религии. Значит, мистическая нотка придется кстати.

— Специя. Ее добавляют по вкусу.

Он подался вперед. Ненамного, наверное, градуса на три, но даже такое мимолетное движение стало заметным благодаря игре бликов света на гранях драгоценных украшений.

— Специя?

Я бы за то, что сейчас ляпну, себя бы прибил. За издевательство над чистыми чувствами доверчивого человека.

— Добрые пожелания.

Так, князек вернулся к прежнему положению. Даже чуть дальше откинулся на подушки. И ушел в себя окончательно, снова поднося пиалу к лицу.

Минута.

Две.

Три.

Насколько можно понять, аудиенция окончена. И раз уж я первым начал наш разговор, надо первым и откланиваться.