Макс Далин - Убить некроманта

Тоже не мог уместить в душе. Чудно все-таки устроены люди, чудно.

— Интересно, — говорю, — Питер, если тебе кто-нибудь сказал бы год назад, что будешь когда-нибудь жалеть вампира, ты бы поверил?

Смеется.

— Не знаю. Нет. Да, поверил бы. Чего только не бывает… А Клод точно что в ад угодил? Может, все-таки нет? Жаль, за упокой души помолиться нельзя.

Питер, Питер…

B полдень мы проехали замок Роджера. Поздним вечером были рядом со Скальным Приютом — острые башни в красном закатном свете казались заточенными, как копья. Царапали небо, облака кровоточили.

Бред.

Любовное гнездышко. Вот о чем я думал. Самый красивый замок из принадлежащих моему роду. И Роджер его, небось, уже присвоил. Я невольно представлял себе, как этот скот, устав от разврата, ходит по замку королевы, разглядывает портреты, щупает гобелены, вертит кубки в руках и прикидывает, сколько может стоить такой домик-пряник, — и Дар во мне разгорался закатным огнем. А когда я увидел рядом с королевскими штандартами над воротами штандарт Роджера — огонь потек по моим жилам вместо крови. Моя шлюха даже не скрывает: у нее почетный гость. Верный рыцарь.

На стене горели огни — в замке ждали монаха. Не дождутся. Но я постараюсь их не разочаровывать.

Сегодня будет веселая ночка.

Мы ждали Агнессу на поляне, заросшей кипреем. С этой поляны все было славно видно: и поле, затянутое туманом, и скалы, и замок, и заря. Ждали недолго. Солнце едва успело уйти за горизонт — заря еще догорала, когда полосы холодного тумана собрались в две высокие фигуры. В две!

С Агнессой пришел Оскар. Я поразился.

— Князь, — говорю, — разве вы не отправились домой? Вы решили тут охотиться?

Оскар подошел по колено в тумане. Питер присвистнул, когда его рассмотрел, — никакая чара, никакой лунный морок не украшали моего наставника в ту ночь. Даже мне стало слегка не по себе от его облика: мертвая снежная маска, холодный огонь в надменных нечеловеческих очах, плащ как свернутые нетопырьи крылья — и туман тек с него бледными струями. Оскар, похоже, хотел, чтобы смертные видели Господина Сумерек, Проводника умирающих таким, какой он есть, — а если мой сердечный друг вампир чего-то хотел, то ему это удавалось.

Агнесса выглядела за его плечом бледным призраком.

Оскар отвесил поклон, от которого мне стало чуть неловко. Я раньше не видел его таким, чудно показалось с непривычки. Но я подал ему руку для поцелуя — и меня чуть не захлестнул поток его Силы, совсем неожиданной на вкус. Я успокоился — Князь резвится. Князь хвастается могуществом. Князь собирается сводить счеты.

— Мой драгоценнейший государь, — сказал Оскар с неподходящей к облику веселостью, — я никогда прежде не участвовал в военных действиях, что, как будто, не совсем прилично для дворянина. Я покорнейше прошу вас принять мою скромную помощь в вашей войне, ваше доблестнейшее величество, — ради памяти бедного неумершего юноши, который был вашим преданным слугой и солдатом.

— Конечно, — говорю. — Только скажите, как вы это себе представляете, Оскар. Я буду подстраиваться под вас, раз так вышло.

Оскар улыбнулся — клыки сверкнули сталью.

— Ваше чудесное величество, — говорит, — мой дорогой государь, я вас позабавлю сегодня. Покажу интересное представление — поверьте мне, восхитительнейший государь, еще никто из людей такого не видел, — и добавил, подумав, — ваш слуга может присутствовать. Не так уж часто в мире подлунном встречаются друзья неумерших с горячей кровью. Полагаю, тот, кто видел Того Самого, не испугается детей Сумерек — тем более что они в родстве с его ушедшим товарищем.

Питер кивнул. Я видел, как у него расширились зрачки, как у ребенка от страшной сказки, — он очарован жутью. Я положил ему руку на плечо и тоже кивнул Оскару — нечто вроде предложения начинать действовать.

Оскар откинул плащ, освобождая руку. Перстень на его указательном пальце вспыхнул темным рубиновым огнем, словно звезда Войны над горизонтом.

— Дети, — позвал он негромко. Я ощутил лицом ледяной ветер его дыхания. — Дети Сумерек, я хочу видеть перед собой всех, способных прийти сейчас же. Клан Луизы, клан Герберта, клан Кристофера, клан Мартина, клан Маргариты…

Несколько мгновений ничего не происходило, только внезапно похолодало. Питер вопросительно взглянул на меня — Агнесса хихикнула, — и тут мы услышали этот шелест. Шелест наполнил лес, наполнил небеса, туман взвихрился от множества крыльев. Картина вышла действительно удивительная — нетопыри, совы и вороны летели со всех сторон и кидались к ногам Оскара, оборачиваясь в полете.

Я не мог представить себе, что Оскар — старший для стольких вампиров. Он никогда не распространялся о своем истинном месте в иерархии Сумерек — а теперь, глядя на мерцающие фигуры, преклонившие колена в тумане, я думал: уж не старейший ли он Князь во всем Междугорье.

У меня дух захватило от этой мысли.

А тем временем главы вампирских кланов, сущности, жутковато прекрасные, как порождения болезненного сна, подходили к Оскару, чтобы облобызать его руки, — и мой наставник принимал их со сдержанной ласковостью. На прибытие всех призванных ушло не меньше четверти часа — и когда шелест крыльев стих, их оказалось не меньше сотни. Бледное свечение их тел призрачно озарило поляну. Никогда раньше мне не приходилось видеть столько вампиров сразу. Я узнал только Эллиса — больше никто не представлялся мне, мои столичные знакомцы не явились. Вероятно, Оскар призвал только находящихся поблизости.

И невозможно было не заметить, что их очи, отчетливо мерцающие темным пурпуром, устремлены не только на Оскара, но и на меня. Сила неумерших инеем легла на траву, затянула небо облаками и сделала туман густым, как молоко, — а вампиры нежились в тумане, почти не касаясь ступнями травы. Опушка леса превратилась в бредовую грезу. Августовская ночь пахнула ладаном и морозом — вкрадчивой смертью. Питер инстинктивно придвинулся ко мне, прижав к своему плечу мою руку.

Я обнял его, и он взглянул с благодарностью. Живому рядом с мертвым холодно вне зависимости от отваги и самоотверженности — просто холодно и все. Так мир устроен.

— Я вижу, все здесь, — молвил Оскар.

Несколько вампиров, самых, по-видимому, старших и имеющих собственных обращенных, расселись рядом с ним на поголубевшей от инея траве, касаясь своего Князя кончиками пальцев, перебирая ткань его плаща, обнимая его ноги, — и ледяной воздух дрожал от потока смешанной Силы. Остальные расположились поодаль — и Сила поднималась от их тел, как туман. Мой Дар согрел их Силу и перемешался с ней — я чувствовал себя, как человек, стоящий нагишом под теплым ливнем. Это было восхитительно. Несмотря на давнюю привычку к Силе, мне хотелось кричать от счастья, как той ночью, когда я впервые увидел Оскара.