Елена Ковалевская - Клирик

– Послезавтра мы покидаем столицу. А завтра с утра все отправляемся в Дом Совета. Нас должен принять Первый Перст Адорн. Ты тоже пойдешь с нами к Лучезарному.

– Зачем? – осторожно уточнила я. После подслушанной беседы визит к самому высокопоставленному клирику вызывал нешуточные опасения.

– Первый Перст не соизволил пояснить свои пожелания, – отрезал барон, закрывая дверь.

Едва он вышел, я вскочила и направилась на поиски Морвида. Хотелось получить вразумительное объяснение. Я не собиралась с завязанными глазами выполнять все их требования. Или же он все расскажет, или я прорву охранную завесу, – силы, сцеженной в оружие, мне хватит, чтоб разнести этот дом по камешку. Пока сдерживало лишь слово, данное жрецу, а уж никак не опасение за сохранность имущества барона. Если мне не объяснят хоть что-то, дальше будет плевать и на обещания, и на гнев богини, который обрушится на меня, когда я применю силу против жреца ее супруга.

Морвид был в библиотеке. Он с угрюмым видом пролистывал какой-то фолиант.

– Можешь объяснить, зачем мне надо ехать в Дом Совета? – с порога начала я.

– Так нужно, – отмахнулся он, не подняв головы.

– А все-таки?

– Тебе завтра все скажут.

– Ладно, – выдохнула я, с трудом сдерживая раздражение. Как же мне надоело пренебрежение, с которым все со мной разговаривают! – Завтра так завтра. Ну а сегодня, может, просветишь, почему вы от меня шарахаетесь, а теперь вообще решили под другой надзор отправить?

– Откуда тебе известно?! – взвился жрец, и я поняла, что проболталась.

Но продолжила напирать:

– Известно что?! Что вы от меня шарахаетесь?! Или что под надзор пытаетесь отправить?! Вы думаете, я клиническая идиотка и до сих пор ничего не поняла? Так это и ежу понятно. Сейчас я под домашним арестом, а завтра, скорее всего, у этого… Как его там – пальца – будете решать, что со мной делать. Или я не права?

Тот смутился, а потом как-то вяло и неправдоподобно попытался выкрутиться:

– Ольна, все делается тебе во благо. Поверь мне. Завтра ты предстанешь перед Первым клириком и все прояснится.

Поняв, что с наскока ничего не добиться, я стала упирать на жалость:

– Морвид, в конце-то концов будь человеком, объясни, за что вы так со мной поступаете? Что я вам плохого сделала? Вроде никому не навредила. Тебе силу давала, вычерпывалась до отключки. Неужто не можешь объяснить? Или откажешь в такой малости?

Он потер лоб, словно решал, говорить ему или нет, а потом выдохнул, как перед прыжком в воду:

– Это долгая история, но если кратко… Есть три или четыре пророчества, в которых говорится, что двуликие погубят наш мир. Богиня назвала тебя двуликой – ты сама сказала, – он многозначительно посмотрел на меня. – А Бельнорион сейчас и так на грани. Поэтому не хочу, чтоб ты вольно или невольно была причастна к его крушению.

– Погоди, – опешила я. – Ты хочешь сказать…

– Наша задача – найти кое-что и тем самым восстановить равновесие Бельнориона.

– Так вы что, попретесь спасать мир?!

Морвид промолчал, хотя как раз его молчание и оказалось красноречивее всяких слов. Я же начала смеяться. Абсурд! Бред сивой кобылы в безлунную ночь! Идиотизм! Так вот про что они говорили!

Только успокоившись, я смогла связно говорить.

– Знаешь, Морвид, плевать мне на ваш мир и в целом, и в частности. Ни разваливать, ни спасать его я не собираюсь. Загремела к вам по ошибке одного кретина, и теперь сплю и вижу, чтобы убраться обратно домой. Вы же можете отправляться куда угодно, но я с вами даже под расстрелом не поеду! – от переполняющих эмоций голос становился все громче. – Подставлять свою голову под удар ради непонятно какой идеи не собираюсь – я еще не окончательно спятила! И завтра с вами никуда не пойду!

Жрец посмотрел на меня угрюмо, – видимо, речи о том, что своя рубашка ближе к телу, ему уже доводилось слышать.

– Но лучше тебе все же сходить с нами. Я постараюсь похлопотать за тебя. Без цехового знака ты не сможешь ни получить, ни взять ни один заказ.

– У меня есть, – и продемонстрировала ему свой амулет с крестом в круге.

– Это знак богини, – качнул он головой. – В Бельнорионе же даже самый отчаявшийся селянин не попросит тебя о помощи, пока ты не покажешь ему пластину доступа. Вдруг ты не настоящей клиричкой окажешься, порчу какую наведешь.

– Просили уже. Помогла, – отрезала я, понимая, что завтра все же придется тащиться к «первому пальцу», или как его обзывают.

Сборы в Дом Совета заняли целое утро. Создавалось ощущение, что все оттягивали время отъезда. Да и лица у них были кислые-кислые, как уксус. Жрец бурчал себе под нос, что лучше целоваться со змеями, чем встречаться с некоторыми. Мол, лучше бы к его жрецам обратились, а не к этим посвященным, которые один хитрее другого. И тогда я поняла, что Дом Советов – это та-кой серпентарий, в который никому соваться не хотелось.

Меня одели в старые вещи барона. Оказалось, он еще хранил юношеский гардероб, и после небольшого подгона они сидели отлично. Служанка, ушивавшая кафтан, рубашку и штаны, все предлагала надеть платье, невесть как затесавшееся среди вещей, но я осталась непреклонна.

За те дни, что провела взаперти, я изменилась еще больше. Теперь лицом походила на саму себя. С момента попадания в мир волосы отросли и достигли плеч, а еще высветлились, теперь больше напоминая небеленый лен, нежели мышиную шкурку. Единственное, рост так и не уменьшился, но формы появились. Точнее сказать, уменьшились. Теперь я походила не на тяжелоатлетку, а на статную амазонку: вроде и мышцы есть, и фигура. Суммируя все, можно сказать, за это время я изрядно похорошела. Поэтому служанка и уговаривала обрядиться в платье. Но я, побоявшись запутаться с непривычки в длинном подоле и многослойных юбках, отказалась.

Однако, так или иначе, время начало поджимать, и нам все же пришлось покинуть дом, чтоб на личной карете барона отправиться к Первому Персту богини Адорну.

Мне удалось сесть к окну, и я теперь с удивлением могла смотреть на проплывающие мимо улицы и разглядывать прохожих. А посмотреть было на что. Во-первых, никакой грязи, вопреки моему представлению о средневековом городе. Все улицы широкие, мощенные брусчаткой, со сточной канавой для дождя посередине. Никаких неприятных запахов и конских яблок, аккуратные деревца вдоль дороги, красочные вывески над дверями. Все красивое, словно на картинке.

Как жаль, что я вынуждена была сидеть в четырех стенах, когда могла бы бродить по улицам, изучать город, любоваться архитектурой. Эх, ладно, чего уж теперь сожалеть!

Пока я с восхищением разглядывала красоты Аниэлиса, карета докатила до Дома Совета. Мы остановились, и я поспешила выбраться наружу.