Марина Дяченко - У зла нет власти

— Не буду! — Его глаза сверкнули. — Он предаёт тебя снова и снова, и снова и снова ты веришь, а теперь…

— Гарольд. Я прошу тебя именем Оберона.

— Именем…

Я не слышала его — скорее понимала по движениям губ. Взревели командные рога — первый ряд Саранчи, ощетинившийся копьями, был уже в нескольких десятках шагов.

Гарольд сжал зубы.

Мы вдвоём подхватили некроманта под мышки. Нам едва удалось оторвать его от земли.

Гарольд летает плохо. Моя правая рука не служила мне; мы тащили некроманта низко над землёй, он задевал пятками об уступы, и на камни капала кровь, и чёрные капли постепенно сменялись красными.

Глава 17

Именем Оберона

У двух высоких скал, подпиравших небо, Саранча угодила в ловушку. Прямо из земли выскальзывали копья, преграждая дорогу, а стрелки, расставленные Гарольдом, били навесом, пока хватало стрел. На дороге между горящими факелами в два ряда стояли мечники и копейщики — все отчаянно трусили, но стояли твёрдо. Гарольд был хорошим полководцем.

Мы положили некроманта прямо на дорогу. Я прижала навершие посоха к ране на его груди и поразилась, какой глубокой оказалась эта дыра. Ведь Швея метила в монету! Монета должна была защитить… Так обычно бывает, медальон или пряжка защищает от пули, от кинжала, так ведь должно быть!

Некромант не подавал признаков жизни. Он снова изменился — белая кожа всё так же плотно обтягивала череп, но лицо сделалось человеческим, хоть и очень измождённым. Пальцы так и остались ненормально длинными, но очистилась кожа и пропали уродливые шишки на месте суставов. И главное — из него по капле вытекала нормальная человеческая кровь, а не жидкость, похожая на мазут. Швея проткнула некроманта, как скальпель…

Швея! Я вдруг вспомнила, что забыла меч на поле боя, там, где он выпал из моей руки, и у меня в глазах потемнело. С превеликим усилием я заставила себя не раскисать: и без того всё было плохо. Правую руку дёргало болью, будто её на части резали. Разумно было бы залечить себе запястье, а потом уже врачевать некроманта, но очень уж скверно он выглядел: казалось, ещё минута — и отправится следом за своим войском.

Неужели я не в состоянии затянуть такую свежую рану?!

В нишах у крыльца больше не было скелетов. Валялись обрывки цепей. С какой же силой надо было дёрнуть, чтобы разорвать стальные кольца? На треноге висел котелок с потёками каши на закопчённых боках. Прогорел костёр. Внутри у некроманта всё было запутанно и сложно, почти как на изнанке. Кровоточили большие и малые сосуды, но жизненно важных органов Швея не задела — чудом.

— Не стрелять без команды! — кричал за моей спиной Гарольд. — Целься выше на два пальца… Пускай!

Лук — ужасное оружие, бесшумное и смертоносное, и, если бы нашим врагом была не Саранча, я вздохнула бы с облегчением. Но стрелы кончаются, а Саранча казалась бесконечной. Сколько их полегло сегодня? А новые прут и прут, и нет в них страха — только некромант во главе войска мёртвых может напугать их…

Максимилиан открыл глаза. Я отшатнулась — взгляд у него был всё ещё стеклянный, полубезумный.

— Где они?!

— Разбрелись по могилам. Их больше нет.

Он помотал головой:

— Они близко. Тянутся. Зовут. Они хотят…

— Они уже ничего не хотят! Вставай, Саранча атакует твой замок. Или ты больше не король?

Он потянулся рукой к едва затянувшейся ране. Слишком длинные, нечеловеческие пальцы коснулись обломка монеты и отдёрнулись: Максимилиан в ужасе уставился на свою руку, потом на золотую цепочку у себя на груди.

— Это не я… Я не трогал монету… Я бы не мог!

— Знаю, что не ты. Это Швея.

— Зачем?!

Если бы я знала. С того момента, как Швея ткнула Максимилиана в грудь, я вообще не задумывалась о происходящем — только делала, делала, а земля тряслась под грохотом шагов, и Саранча вот-вот снесёт ворота.

— Макс! Вставай! Через пару минут начнётся рукопашный!

Быстро темнело: не то гроза собиралась, не то пыль обложила небо, не то наступал уже вечер. Залпы лучников с каждым разом были всё реже: иссякали стрелы. Саранча шагала по телам упавших товарищей, и Гарольд уже кричал первому ряду копейщиков, чтобы готовились к бою…

— У нас нет надежды, — тихо сказал Максимилиан. — Теперь, когда я струсил и отступил на полдороги…

— Нет времени на болтовню! Можешь опрокинуть эти камни, чтобы завалить ворота? Полностью закрыть проход?

— Это ненадолго…

— Делай!

Он повернулся лицом к воротам, поднял руки. Шевельнул уродливыми пальцами. Два огромных камня, охранявших единственный проход от скал к замку, зашатались, как молочные зубы. Копейщики попятились. Саранча валила, ни на что не обращая внимания. Камни зашатались сильнее, к тучам серой и чёрной пыли примешались клубы красноватой; первым рухнул тот, что был пониже, рухнул и утонул в пылевом облаке. Мгновением позже до нас донёсся грохот и хруст. Взревели рога Саранчи, запоздало командуя отступление — в это время рухнул второй камень, раскололся на три части, накрывая всех, до кого мог дотянуться.

— Браво, — прошептала я.

Максимилиан опустил руки. Рана на его груди опять открылась.

— Я сам, — он оттолкнул навершие моего посоха.

Наступление Саранчи захлебнулось. Отсюда, с дороги под факелами, я не могла рассмотреть, что творится по ту сторону от рухнувших ворот. А взлетать у меня не было ни времени, ни сил.

Я села на землю, скрестив ноги, и принялась лечить своё несчастное, изуродованное Швеёй запястье. Я ли предала меч, забыв его на поле боя? Меч ли предал меня, разбив нашу последнюю надежду? Рога Саранчи ревели, не переставая, обломки ворот начали подрагивать в такт новому ритму. Всё-таки Саранча — не войско, не армия в обычном представлении: в ней нет людей. Это как дрожжевая масса, как поток воды во время наводнения или лавы во время извержения: если её много — преград не существует.

— Почему ты не уходишь? — тихо спросил Максимилиан.

— Куда?

— В твой мир.

Я молчала.

Моё запястье онемело, и онемела левая ладонь, сжимающая посох. Зелёный свет навершия, как рентгеновский луч, высвечивал косточки, хрящики, сухожилия, я в который раз пожалела, что не занималась всерьёз анатомией. Не маялась бы теперь, гадая, что с чем соединять.

Подбежал Гарольд. Пыль и копоть лежали на его белых волосах.

— Они всё равно переберутся через завал. Стрел больше нет.

— У тебя есть меч. У меня есть посох. Макс неплохо колдует безо всякого оружия.

— Лена, это бесполезно…

— И ещё, — я набрала в грудь побольше воздуха. — У нас есть имя Оберона.