Ольга Хараборкина - Гнев гор (СИ)

— Зря вмешался, — недовольно протянул Оливер, которому было бы интересно посмотреть на сражение живых кукол.

— Когда мне понадобиться твое мнение, я поставлю тебя в известность, — ответил Лазар, выдергивая кинжал уже из мертвого тела. — Будь уверен!

— Что вы наделали? Кто же убьет второго? — недовольно спросил Ламер.

Со смертью противника, оставшийся воин просто замер, ожидая дальнейших указаний.

— Что, сам боишься запачкаться? — зло спросил Лазар, проделывая тот же трюк и со вторым мужчиной.

— Делай дело молча, гном, — процедил церковник, Ламера уже начало злить сложившаяся ситуация. Гнев же порождал глупость, а служителю нужно было оставаться разумным.

Лазар никак не ответил на выпад старика. Дань уважения воинам он отдал, они умерли от руки собрата, не предав друг друга. К тому же, если гар Корем участвует в игре, он соблюдает правила. Все должны были подумать на гномов при убийстве Императора, он им такую возможность предоставит. Два тела, убитых его кинжалом станут одним из неопровержимых доказательств.

— Не жаль? — смотря на тела, спросил охс.

— Они приняли смерть от равного.

— Я про кинжал, — усмехнулся Оливер, после чего перешагнул через покойника. — Вы идете?

— Нежить, — сплюнул Ламер.

— Нелюдь, — эхом отозвался Оливер. — И это я не про гнома.

Гар Корем не выдержал и рассмеялся. То, что происходило с ним сейчас, было чистым безумием. В который раз воин поймал себя на мысли, что все это страшный сон, и он вот — вот должен проснуться. Но, кошмар продолжался. Дворцовые коридоры сменялись один за другим. Гном бы обратил внимание на всю эту красоту, и подивился бы людскому мастерству, если бы не причина по которой он оказался здесь. Скоро в этих стенах появятся еще тела, воин не считал Императора. Он прекрасно понимал, что смертью Велиара и смертью тех несчастных в личных покоях Ламера дело не закончится.

— Ведь ты потом не выйдешь из дворца, — произнес Лазар, обращаясь к церковнику. Тихая фраза прозвучала, как гром среди пустого коридора дворца. Ламер вздрогнул и помянул Тьму.

— Заткнись, — зашипел тот в ответ.

Ламер все понимал, но обстоятельства в лице милорда ректора заставляли его подчиниться. Он должен был провести под видом своей охраны двоих во дворец. Он должен был проследить за смертью императора. Он должен был выбраться из дворца незамеченным, но слова гнома в который раз всколыхнули в душе старика чувство обреченности. Ему казалось, что каждый шаг в сторону рабочего кабинета Императора приближал его к смерти. Погибать же Ламеру не хотелось, он, даже будучи в возрасте, считал, что не все сделал в этом мире. Пусть он и перестал верить в Лучезарного, который покинул мир, но старик все еще надеялся. Ведь неспроста он помог оркам оказаться в Сарафе. Ламер, да и другие его последователи, хотели вернуть веру в Лучезарный Свет. Всем известно, что бог существует только тогда, когда в него верят. Люди же настолько погрязли в своих желания и чаяниях, что забыли о душе. Только кровь, боль и страдания заставляют их надеяться и верить в Спасителя. Веди эти два чувства, словно канат и якорь неразделимы, и только вместе они удерживают богов в мире. Сердце служителя грело то, что вместе с Лучезарным ушла и его сестра, Хозяйка Теней. Но свято место пусто не бывает: старые боги решили вернуться в мир. Ламер посмотрел на гнома, хоть одеяние служителя скрывало того с головы до пят, но старику хватило и этого. Великая Мать была одной из тех костей, что засела в горле церковников. Полубожественный смесок, что даровал свою милость первородным. Ламер не смог переступить через свою ненависть к первым расам и решил следовать по намеченному пути. На крайний случай, на Южном материке у Церкви были свои оплоты. Люди, живущие там, верили в других богов. Ламер был готов служить новым сущностям, сущностям, которые пришли в Сараф вместе с человеческим племенем. Настолько он ненавидел первородных и все, что связано с ними.

Если у гнома и человека мысли были мрачнее грозовых туч, то у Оливера наоборот в разуме было солнечно и ясно. Да и в душе охс чувствовал некий подъем. Мысли о том, что лич вновь воспользовался им давно отошли в сторону, уступив место более светлым думам. Сейчас Оливер с присущей только детям любознательностью оглядывал дворец, и удивлялся. Во — первых, его поразила красота замка. Даже Академией он не восхищался, а тут ему хотелось замереть и разглядывать убранство залов. Даже мягкий ковер под ногами студиозуса вызывал у него восторг. Во — вторых, Оливер поражался тому, с какой легкостью они заменили убиенных служителей. Похоже, что Ламера не просто остерегались, его во дворце боялись. Все придворные, что встречались ему на пути отводили взгляд в сторону от старика и старались ускорить шаг. Церковник даже не замечал этого. Охс поймал себя на том, что завидует тому. Завидует страху, что испытывали перед Ламером люди. У благородных лордов и леди сбивалось дыхание, а сердце начинало биться учащенно. Охс слушал это, как музыку: "Тук… Тук… ТукТукТук". Оказывается, ему не хватало чужого страха, чтобы почувствовать вкус "жизни", а во дворце изысканного блюда было с избытком.

— Мы почти пришли, — чуть ли не шепотом произнес Ламер. После чего достал из рукава платок и вытер пот, что выступил на лбу. Оливер прислушался к сердцу служителя: оно стучало ровно, будто тот и не волновался. Выдержке Его Преосвященствам мог позавидовать любой живой человек.

Врываемся и вырезаем всех внутри? — спокойно спросил Лазар. Сердце Ламера на одно мгновенное сбилось, а Оливер мысленно похвалил гнома.

— Конечно же, нет! — возмущенно зашептал старик. — Спокойно заходим, а дальше я дам команду.

Лазар чуть наклонился вперед и зашептал на ухо служителю:

— Знаешь, мы могли подержать его, а ты бы завершил дело.

Оливеру все больше и больше начинал нравиться гном. Так тонко издеваться над Его Святейшеством даже он сам бы не сумел.

— Что? — возмущенно переспросил Ламер. Ответить гном ничего не успел, дверь кабинета, к которому они подошли заблаговременно распахнулась.

— Ваше Преосвященство, — с поклоном произнес личный секретарь Велиара IV. Младший сын одного из лордов уже который год верно служил не только своему господину, но и Палате. Появление Главы Церкви было необычным явлением. Ламер редко приходил сам, только по личной договоренности с императором, и случалось такое перед большой бурей.

— Гостис, мне предстоит тяжелый разговор с Его Величеством, проследи, чтобы никто не помешал, — распорядился Ламер, незаметно пряча мокрый от пота платок в рукав.