Василий Сахаров - Колесо Войны

  - Все к повозкам! - перекрывая шум боя, разнесся над головами людей его голос. - Держаться! Воины! Сюда!

  Растерянные северяне, на которых со всех сторон сыпались удары, воспрянули духом и начали выполнять указания командира. Всадники и пехота, все вперемешку, надвинулись на повозки и некоторые из них были захвачены. Вокруг Обера сплотились родственники, пара шаманов и Шаквэ. И хотя многие нанхасы уже имели раны, а чародеи северян не могли колдовать из-за действий вражеских магов, которые находились в тылу своих войск, эти тридцать-сорок человек пока еще сдерживали натиск вражеской кавалерии и готовились к прорыву в лес. Вот только сделать этого они не успели, так как со стороны грунтовки, по которой пришли налетчики, в толпу врубился очередной вражеский отряд одинаково одетых и вооруженных дружинников. И натиск этого свежего резерва на хороших лошадях был настолько силен, что остверы разметали северян, и десяток дружинников сходу пробился к повозкам.

  Взгляд Обера встретился с синими глазами вражеского командира, который находился впереди своих бойцов, и сотник вздрогнул, так как тот очень сильно напомнил ему сгинувшего в пустошах Мака Ойкерена, такие же глаза, фигура и взгляд. На долю мгновения он замялся, а когда, все так же стоя на повозке, Костар попытался достать врага, то его атмин столкнулся с черным клинком имперского ирута. Сталь отскочила от метеоритного железа. Снова северянин попытался достать оствера. Но бесполезно. Находящийся на уровне своего противника оствер с легкостью отбил очередной выпад Обера. А затем, подобно кошке, ловко и стремительно, прямо из седла, он прыгнул на сотника северян и рукоятью ирута сильно ударил его в покрытую круглым шлемом голову. Костар поплыл и отшатнулся в сторону. В его глазах все потемнело и раздвоилось, но он видел, как имперец рубит стоящих на повозке северян с такой же легкостью, с какой всего пару минут назад он убивал остверских арбалетчиков. Ших-х! Свистит лезвие! И падает родич Обера, незадачливый разведчик. Удар наискось, и пораженный в бедро Шаквэ, зажимая левой ладонью рану, спрыгивает в снег и вместе с несколькими своими оленеводами, прихрамывая, убегает в лес. Сильный тычок сапогом в показавшуюся над бортом голову, и один из легкораненых нанхасов, с разбитым носом откатывается назад.

  Сотник встряхнул головой и, немного придя в себя, вновь направил атмин в противника. И опять неудача. Краем глаза оствер заметил его движение и ловким стремительным ударом выбил клинок из рук Костара. После чего он сделал шаг ему навстречу и, нанеся затянутым в тонкую черную перчатку левым кулаком резкий удар снизу вверх в челюсть Обера, окончательно вышиб из сотника дух, и погрузил его во тьму беспамятства...

  Пришел в себе командир правофлангового отряда армии вождя Ратэрэ Дючина примерно через час. Он лежал на толстой попоне, которая была раскинута под большим деревом. Его голова болела, а руки и ноги были связаны. Но, несмотря на это, Костар Обер попытался сориентироваться и осмотреться. Кругом были остверы, которые расчищали ставший полем боя кусок Южного тракта. Они раздевали его воинов и братьев по крови, потрошили сумки, тороки и рюкзаки убитых, а добычу тянули на обочину. Все делалось быстро и как-то буднично, как если бы воины занимались подобным делом не впервые. Живых нанхасов вблизи себя сотник не видел, да и вообще, со своего места он разглядел немногое. Но и то, что попадало в поле зрения северянина, было ясным доказательством того, что его отряд разгромлен, а он в плену. Это было очевидным фактом.

   "Что делать?" - стараясь не обращать внимания на боль, спросил себя Костар Обер. Однако ответа на свой вопрос у него не было. Горечь поражения заполнила всю его душу без остатка и, закрыв глаза, он представил себе, как бы его встретили дома. Наверняка, он стал бы простым воином, от которого бы отреклась семья, самое главное, что есть в жизни любого белоголового, и ему бы пришлось уходить в пустоши и искать для себя достойной смерти.

  Боль душевная оказалась во много раз сильнее боли телесной и она вытеснила ее. Бывший (теперь именно такая приставка будет правильной) сотник стал соображать лучше и решил, что ему необходимо погибнуть в бою. Плен не для него и наилучший выход в ситуации, в которой он оказался, это смерть от руки врага. А значит, надо разорвать путы и накинуться на одного из воинов неподалеку. Рывок! Ничего! Сыромятные ремни держали его руки и ноги не хуже железных оков.

   "Придется попробовать что-то иное", - мелькнула у него мысль. И в этот момент позади себя он услышал разговор двух остверов. Вражеская речь, исковерканный язык нанхасов, звучала в ушах Обера вороньим карканьем, но он ее понимал. И не дергаясь, северянин прислушался к тому, что говорили враги.

  - Удачно все вышло, - с удовлетворением, заметил один из имперцев, видимо, пожилой человек. - Вы молодец Уркварт.

  - Просто нам повезло, шевалье, - ответил ему молодой голос, в котором звучали властные нотки привыкшего отдавать приказы человека. - Мы вовремя оказались в крепости, где находился обоз с продовольствием и несколько сотен крестьян из окрестных деревень. А дальше все само собой получилось. Место, куда должны выйти налетчики, нам было известно, численность вражеского отряда мы знали, про недостаток продовольствия тоже, а вычислить скорость оленей и лосей не сложно. Вот и родился план по их встрече.

  - Ага! - шевалье усмехнулся. - А еще немалую роль в этом сыграло то обстоятельство, что когда вы готовили налет на рудники Тангима, то очень хорошо изучили все окрестные дороги.

  - Не отрицаю, - тот, кого назвали Урквартом, тоже развеселился. - Эти знания лишними не оказались.

  После этого за своей спиной Обер услышал скрип снега и закрыл глаза. А человек, который к нему приблизился, обошел его, присел на корточки и на своей щеке северянин ощутил прикосновение перчатки.

  - Эй! Открывай глаза, белоголовый! - произнес Уркварт. - Ты ведь уже пришел в себя! Так что не притворяйся!

  Веки Обера поднялись, и он увидел того, кто одолел его в бою. Он хотел плюнуть в это ненавистное лицо, которое без шлема на голове еще больше походило на Мака Ойкерена. Однако слюны в пересохшем горле не было, и он с трудом выдавил из себя:

  - Не-на-ви-жу остверов!

  - Бывает, - флегматично произнес оствер, и спросил: - Ты жить хочешь?

  - Нет.

  - Ну и дурак, - имперец встал и добавил: - Ладно, полежи пока здесь, а дальше разберемся, что с тобой делать.

  - Отправите его герцогу? - спросил невидимый собеседник Уркварта.

  - Да. Но не сразу. Надо его на информацию распотрошить. Но этим мы займемся вечером. Пойдемте шевалье, нам еще своих раненых проверить надо.