Александра Лисина - Проба сил

А кусты снова шевелятся.

Видимо, не все Твари ушли в поход за моим драгоценным Знаком. Не все Стражи оставили свой пост - теперь на Теней наседают не только хартары... ох, ну и жуткие же Твари: больше кахгаров раза в два, еще более мерзко воняющие, лысые, как крысиные хвосты, с такими же отвратительными мордами... а тут еще и рирзы приползи, как старые каракатицы. Уродливые, голодные, почему-то покрытые слизью... ах да, это уже не рирзы, это - какие-то Старшие, лишь отдаленно на них похожие. Ядовитые, кажется, но сейчас мне все равно. Главное, еще раз подняться. Главное, забыть про лежащую на плечах могильную плиту. Главное, не обращать внимания на стоящий вокруг меня вой. И главное, подняться. Чтобы сделать еще шаг. И снова упасть - на этот раз ничком и больше не имея сил даже вдохнуть.

Больно... господи, как же больно, когда из тебя заживо вытягивают душу... а еще - холодно. Ужасно. Кажется, что лежишь на ледяной плите и не знаешь, как от нее закрыться. Ни плаща у меня с собой, ни одеяла. Даже маска, разрубленная острым когтем... достал-таки тот хартар... давно лежит на земле. Светлые волосы больше не вьются - отяжелели под брызжущей со всех сторон черной крови. Лица, наверное, тоже не видно - я ведь от нее даже увернуться не могу. А трава липкая. И тоже - мокрая до отвращения. Да еще воняет так, что...

Сглотнув соленые слезы, я поднялась на дрожащей руке, помогая себе другим локтем, чтобы не опираться на сломанное запястье, и чуть подтянулась вперед.

Шаг.

Почти дошла.

Но больно... мне снова больно. И плита сверху уже не давит - буквально вминает в землю, заставляя ее забиваться в ноздри, заставляя дышать этой вонью. От нее просто свет меркнет в глазах, а единственное, что остается неизменным - это холод. Лютый холод близкой смерти. И дикая тяжесть, от которой хрустят ребра, плющатся кости, давятся внутренности и едва не лопается голова.

Я с трудом протянула руку, дотронувшись до истощающего холод камня, и, царапая его ногтями, подтянулась еще.

Ну же.

Еще немного.

Совсем чуть-чуть!

- Гайдэ!! - как сквозь плотный слой ваты, донеслось до меня хриплое. - Гайдэ, не спи!! Нельзя!! Печать забирает твои силы!! Борись!! Иначе она тебя убьет!!

- Я знаю, - шепнула я непослушными губами, подтянувшись еще на миллиметр. Потом с трудом дотащила свинцовые ноги и, отдышавшись, посмотрела назад.

Боже. Лучше бы мне не смотреть: из леса на моих побледневших и явно растративших кучу сил Теней накатывалось уже что-то такое, чему у меня просто не было определения. Видела только, что огромное. Чувствовала, что давно мертвое. Ощущала, что злое и голодное, но что... наверное, в человеческом языке ЭТОМУ нет обозначения. Не должно ТАКОЕ быть среди живых. И не место ЕМУ в этом светлом мире.

- Нет, - прошептала я неслышно, устало поднимая руки и цепляясь за выемки на ледяном камне. - Не место...

Не знаю, сколько времени я поднималась под целым дождем из черных брызг и под неистовый рев неизвестных мне Тварей. Даже не помню, как именно это делала - кажется, я несколько раз теряла сознание, а может, даже и падала. Не могу ничего сказать. В памяти остались лишь редкие обрывки, наполненные болью, кровью, слабым стуком собственного замирающего сердца. И яростным криком падающих с небес, изуродованных до неузнаваемости гарпий, говорящих о том, что мой преданный демон по-прежнему жив. По-прежнему сражается где-то там. И по-прежнему из последних сил борется за меня.

Так, как должна бороться за него я.

Всхлипнув от дикого усилия, я все-таки приподнялась еще на чуть-чуть и буквально рухнула на край валуна, повиснув на нем, как мокрая тряпка. Царапнув ногтями мертвенно черную поверхность, попыталась залезть выше, но не смогла - ноги не держали. Я их уже даже не чувствовала - видимо, отнялись, но это, может, и к лучшему, иначе я бы точно взобралась целиком, а потом распласталась бы по леденящей кровь поверхности, как добровольная жертва на языческом алтаре.

Но не вышло. Не получилось. Я залезла на него только наполовину и, будучи не в силах даже шелохнуться, заворожено уставилась на пляшущий перед самым носом, тонкий, чуть больше человеческого волоса стержень. Тот самый, серый, как туманная мгла, и такое же невыразительный, как топкая трясина.

Однако что странно - чем дольше я на него смотрела, силясь разобрать тончайшие, туго переплетенные друг с другом волоски, скрученные и как будто вышедшие из-под веретена искусной мастерицы, тем больше они для меня становились. И тем отчетливее в них начинали просматриваться отдельные связки, пучки, целые канаты, которыми этот столб... нет, уже не столб, а целая колонна... держался на истощающем мертвый холод камне и которым упирался в самые небеса, связав их с мертвой землей какой-то противоестественной связью.

Я не могла даже пошевелиться, чтобы дотронуться или хотя бы сдвинуть его на волосок. Я ничего не могла, кроме того, чтобы просто лежать неподвижной колодой, тупо смотреть перед собой и постепенно начать различать в бешеном круговороте внезапно оживших нитей какое-то смутное движение. А потом и не движение вовсе - настоящий водоворот каких-то теней, смазанных силуэтов, белых, как снег, но давно уже мертвых лиц. Когда-то красивых, правильных, а сейчас - неестественно вытянутых, искаженных безумной мукой, невыразимым страданием, бесконечно умирающих, но никак не способных умереть.

Не люди... да, кажется, это не люди. И, кажется, давно уже не живые. Но и не мертвые тоже. Что-то среднее. Что-то промежуточное. Что-то застывшее в вечной пустоте, страдающее, но не способное отпустить этот жуткий стержень, намотавший их на себя, как траву на колесо. Они крутились и крутились передо мной, с каждым разом мелькая все быстрее. Крутились так быстро, что я никак не могла понять, кого же они мне напоминают. Но потом случайно взглянула на свою руку и все-таки вспомнила: эаров. Только у них такая белая, как посыпанная мукой, кожа. И только у них бывают такие огромные, блестящие, совсем нечеловеческие глаза.

Но как? И почему они тут оказались? Почему мне все время кажется, что они бесконечно мучаются, подвешенные тут между небом и землей?

Да это же души! - внезапно осенило меня, заставив приподняться на здоровом локте. - Чужие души, вырванные насильно и намертво привязанные к этому месту. Наверное, принесенные в жертву, замученные, притянутые к камню, как к алтарю, но никак не способные умереть. Не способные на покой. И обреченные вечно висеть в пустоте между двумя мирами, питая создателя этого чудовищного жертвенника своей неиссякаемой энергией - еще не смерти, но уже и не жизни. Наверное, самая лакомая пища для жадного до чужого горя некроманта.