Ник Перумов - Гибель Богов. (трилогия)

– Учитель, к гавани подходит небывалый и невиданный вражеский флот. Огромные корабли, трёхмачтовые, с пятью рядами вёсел; они мечут огненные шары и испускают пламенные струи, от которых горит камень и рушатся стены, мы долго не могли достучаться к тебе. Скажи, что нам делать? Они не подходят на расстояние, доступное для наших катапульт, они бомбардируют нас издали!

– Отведи людей с тех мест, где они поливают нас огнём, Гердер, – сказал я. Мой голос оставался спокоен, но в душе я совершенно не был тогда уверен, что нам удастся отстоять остров. Разумеется, такой исход тоже был предусмотрен мною, но на самый крайний случай, который ещё не наступил. – Если они станут высаживаться, не ввязывайся в рукопашную, засыпь их стрелами. Сейчас я займусь ими, ступай.

Тысячник поспешно вышел; я вгляделся в изображение Хединсейской бухты на модели Мира. Здесь, в самой близи от средоточия сил своего создателя, модель показывала не только тех, на ком лежало мое заклятье, но и другие волшебные силы и армии.

И я увидел – десятки, сотни, а затем и тысячи гордых, прекрасных кораблей, из драгоценного розового дерева и с резными кормами, изукрашенными золотом и громадными драгоценными каменьями; высоко возносились тонкие изогнутые лебединые шеи острых носов; разрезая волны, воду пенили могучие тараны. На каждом корабле и впрямь было по три мачты с длинными косыми парусами пурпурного цвета; ритмично опускались и вздымались огромные вёсла. Я разглядел боевые площадки и стоявшие на них странные метательные машины – то и дело из сложного сплетения каких-то рычагов и тяг вырывался серебристый шар и, оставляя за собой огненную дорожку, уносился к нашим укреплениям; сторожевые башни на волноломах уже горели, но не изнутри, а снаружи, языки пламени жадно глодали казавшийся мне таким прочным камень стен. К счастью, Гердер успел отступить с самых опасных участков, оборонять которые сейчас не имело никакого смысла.

Ну что ж, Маги не имеют права убивать Смертных своим колдовством и даже собственными руками, но уж мешать им обстреливать мой остров мне никто не запретит. Для начала попробуем ветер.

Я, конечно, подозревал, что, если дела мои пойдут совсем плохо, какие-то из заклятий окажутся бессильны, особенно те, что предназначены для управления стихиями, имеющими, как известно, прямых хозяев и повелителей из числа Молодых Богов, но чтобы ветер, покорный Ямбрену, не ответил на моё магическое приказание уже сейчас – оказалось для меня новостью. Попробовал вновь, используя самые мощные заклятья и ещё усиливая их особыми сочетаниями закрепляющих чар – все безрезультатно. Мне не удалось вызвать даже самого легкого ветерка.

Огонь, вызванный таинственными снарядами наших противников, стал подбираться к береговым бастионам.

«Нечего рисковать повторными заклятьями», – подумал я, невольно сдвигая брови, хотя сердце похолодело: что, если меня каким-то неведомым образом полностью лишили моей силы? И, отчасти чтобы проверить это, а отчасти желая покончить дело сразу, я произнёс Огненное заклятье.

Эта часть боевой магии всегда хорошо удавалась мне. Любо-дорого было посмотреть, как от воды до самых звёзд взметнулась огненная стена, пожирая тучи; пламя кольцом окружило Хединсей, заключив в себя и весь вражеский флот. Я потянул гудящий занавес к себе, и кольцо стало сжиматься. На кораблях противника их капитанам не оставалось ничего другого, как заставить команду приналечь на вёсла и идти ближе к острову…

Хаген не зря поставил Гердера тысячником и не зря доверил ему Хединсей. Катапульты и баллисты мгновенно ответили; они били по давно пристрелянным квадратам, и меткость их оказывалась пренеприятным сюрпризом для нападавших. Без магической поддержки Макрана и Эстери – что они могли?

Весь покрывшись испариной, я тем не менее продолжал прижимать розоватые корабли к берегу огненным валом – пока они не опомнились и не сообразили, что защитникам не было там никакой нужды засыпать их ядрами и горшками с жидким огнём.

Вскоре у узкого входа в гавань сгрудилось до сотни кораблей; меж ними уже не было видно воды, они наваливались друг на друга бортами, ломали вёсла и снасти – а я всё сжимал кольцо огня, гоня всё новые и новые суда к уготованной им могиле; теснимые, они принуждены были войти и в гавань, приближаясь и приближаясь к пирсам…

Надо отдать им должное – сражались они отчаянно, я даже не ожидал от них подобной доблести. Но отчаянный натиск высоких воинов в шлемах с роскошными павлиньими перьями на них разбился, точно штормовая волна о скалу; заблаговременно расставленные повсюду лучники, пращники и арбалетчики Хагена встретили их как должно.

Каменные ядра крепостных баллист и катапульт дробили борта, пробивали палубы, валили мачты. Наши две самые большие метательные машины посылали в воздух камни размером с быка, которые, угодив в верхнюю палубу, прошивали все корабли насквозь, до самого днища; через огромные пробоины врывалась вода, поражённые суда тонули одно за другим – промахнуться по ним в этом скопище было невозможно. Скученные, лишённые возможности двигаться, вражеские плавучие дворцы были обречены, и их команды быстро поняли это. Поток людей хлынул по искалеченным палубам; воины прыгали с корабля на корабль, срывались, их давило бортами – но они, презрев всё, рвались к земле, предпочитая почётную смерть от меча гибели в холодной морской пучине. И я даже не мог предложить им сдаться, не зная, из какого Мира вызвало их колдовство Макрана и Эстери.

Кое-какие наиболее упорные и удачливые суда врагов продолжали посылать в нашу сторону свои странные зажигательные снаряды; я заметил, что напавшая на нас армада ещё не до конца лишилась управления – кто-то приказал сосредоточить стрельбу на ближайшем припортовом бастионе; вскоре по пирсам потекли струи расплавившегося гранита, дружинники Хагена были вынуждены оставить укрепление – жар стоял такой, что никто не мог приблизиться.

Атаки вражеской пехоты захлебнулись, наткнувшись на потоки стрел, пращных ядер и дротиков; однако обстреливаемый бастион не выдержал: среди пламени появилась огромная чёрная трещина, рассекшая стену сверху донизу; Гердер приказал нашим катапультам прицельно отвечать тем судам, которые посылали туда свои ядра, но было уже поздно. Прежде чем вражеские метательные машины умолкли, отправившись на дно вместе с кораблями, на которых находились, горящий бастион взорвался изнутри с глухим грохотом, подобным подземному грому, и рассыпался грудой раскалённых обломков, окружённых ещё не застывшими лужами расплавившегося камня.

Я рассчитывал, что, отправив на дно корабли, с которых бастион засыпали снарядами, мы избавимся от неведомых командиров армады; однако это оказалось не так. С уцелевших судов в пышущие жаром руины полетели шары с совсем иной начинкой – остужающие; через несколько минут раскалённые потоки остыли и вновь превратились в камень. Воины атаковавшего нас войска устремились на приступ, несмотря на то что пожар уже охватил почти половину кораблей, добрая треть уцелевших тонула, избитая катапультными ядрами, оставшиеся тоже были обречены – огонь приближался и к ним… Нападавшим оставалось только одно – победить; огненное кольцо по-прежнему сжималось, хотя я и поддерживал его из последних сил…