Мир лабиринта и костей (СИ) - "mikki host"

В сознание Гилберта, наконец, щёлкнуло, и он понял: Лабиринт вышвырнул их обратно, в Дикие Земли, и каким-то образом ближе всего они оказались к дому Эдон, бывшему в Артизаре.

***

У искателей было несколько правил, которые официально не входили в кодекс, но которые знал каждый.

Правило номер один: помнить, что искателями становятся по собственной воле. Даже если на человека давят и требуют, чтобы он принял решение о вступлении в Орден, в конечном счёте выбор всегда остаётся только за ним.

Правило номер два: жертвы не должны быть напрасными. Если и погибать, то за что-то. Если и защищать информацию или своих товарищей ценой жизни, то зная, что это не просто так.

Правило номер три: никогда не винить никого, кроме самого виновника.

Это было единственным правилом, о котором Кит помнил в течение долгих часов после рассвета, когда солнце всплыло из-за горизонта, окрасив мир в алый и оранжевый, когда воздух наполнился теплом, но кошмар так и не закончился.

Джонатан не очнулся. Это было просто глупо, но Кит действительно ждал и верил, что тот очнётся. Он видел, как Карстарс одним взмахом отрубил голову, и видел кровь, хлынувшую фонтаном. Он знал, что Джонатан мёртв, и всё равно ждал так долго, как только мог, пока, наконец, не понял, что больше не выдержит.

Кит не спрашивал, каким образом Фортинбрасу удалось склонить леди Эдон на их сторону — он даже не знал, кто она, как выглядит и каким влиянием обладает. Но она поверила Фортинбрасу и Клаудии настолько, что отдала приказ о сооружении погребального костра. В Диких Землях людей не хоронили, зная, что тёмные создания могут попытаться использовать тела ради своих целей. Мёртвых всегда сжигали, и леди Эдон не собиралась делать исключения.

Кит совершенно не помнил, как к этому относился Джонатан. Он бы хотел, чтобы его тело сожгли? Или хотел бы, чтобы его могила была рядом с могилами родителей, такими же искателями, как и он? Эти вопросы были глупыми, абсурдными, и только одно Кит знал точно: Джонатан не хотел умирать.

Но выбирать им не приходилось. Принявшая их леди Эдон проявила невиданную щедрость, и Кит знал, что они должны быть благодарны за это, но думал только о том, что Джонатан не хотел умирать. Все часы, прошедшие с той самой минуты, как они оказались в этой крепости, Кит провёл в маленьком внутреннем дворе, где был сооружён погребальный костёр, наедине с этой мыслью. Поначалу двое рыцарей дома Эдон ещё следили за ним, но после ушли, оставив одного. Дважды Гилберт просил его зайти внутрь крепости, где было теплее, и дважды Кит отказывался. Пайпер он даже не видел. Знал, что, будучи сальватором, она должна была присутствовать на переговорах с леди Эдон, но не мог заставить себя подняться и проверить, так ли это.

Кит просто сидел, прислонившись спиной к холодному камню восточного крыла крепости, смотрел на погребальный костёр, где лежало завёрнутое в белую ткань тело, и думал о том, что Джонатан не хотел умирать.

Когда рядом послышались шаги, Кит даже не среагировал. Если это рыцари дома Эдон, которым надоело, что он маялся без дела, то пусть сами отрывают его от места и тащат отсюда. Кит ни на сантиметр не сдвинется до тех пор, пока они должным образом не попрощаются с Джонатаном.

Но вместо ожидаемой жёсткой хватки он ощутил лёгкое прикосновение чего-то острого к своему плечу. Кит поднял голову к Твайле, севшей рядом, и позади неё заметил Николаса, который нервно поглядывал за угол.

— Его чары защищают меня, — пояснила Твайла тихо, заметив взгляд Кита. — Леди Эдон не знает, что я…

Она замолчала, неопределённо качнула головой, но Кит прекрасно её понял.

— Фортинбрас же просил не высовываться. Тебя могут увидеть, — хрипло ответил он.

— Не могла же я тебя тут бросить.

Кит почти улыбнулся, но только почти. Пару месяцев назад он был готов убить Твайлу, потому что свято верил, что все без исключения тёмные создания — чудовища, которые могут лишь убивать. И пару месяцев назад Джонатан был жив. Но теперь, когда Твайла рядом, а Кит, ещё вчера думавший о том, что может поделиться своими мыслями о ней с Джонатаном, сидел напротив погребального костра и думал о том, что тёмные создания — чудовища.

Не все. Твайла — не чудовище. Альтан — не чудовище. Но к Карстарсу это не относилось. То, с какой лёгкостью он схватил Джонатана; то, как быстро поднял меч и опустил его; то, как смеялся — всё это бесконечно прокручивалось перед Китом, будто заевшая пластинка.

Секунда — тени окутывают их, и Кит бросается вперёд, потому что его тело всегда было быстрее, чем разум.

Вторая — они со Стеллой летят на землю, а тени хватают Джонатана и тащат его в сторону.

Третья — Карстарс ставит его на колени.

Четвёртая — Карстарс…

Кит всхлипнул, прижав кулак к губам.

Он не хотел об этом думать. Не мог и, возможно, не имел права. Джонатан был ракатаном для души Пайпер, и Кит не представлял, как его потеря отразилась на ней на самом деле. Он хотел найти её, поговорить или хотя бы просто обнять, чтобы убедиться, что она ещё здесь, живая, рядом с ним, но не мог.

Джонатан всегда подсказывал ему, как поступить правильно, и развеивал все его сомнения насчёт того, что Пайпер недолюбливает Кита. Какое-то время он действительно так считал, но когда она сказала, что хочет, чтобы он помог ей в Лабиринте, окончательно убедился в обратном. Пусть даже на самом деле она хотела защитить Эйса, Кит был уверен — Пайпер не бросит его, а он не бросит её.

Они — Сандерсоны, пусть даже Кит до сих пор носил другую фамилию.

Но Пайпер, разумеется, об этом не знала. Кит не представлял, как рассказать ей обо всём и при этом не сломаться ещё раз. Он хотел попробовать, много раз, даже подготовил вроде как подарок, который мог её задобрить, — хотя правда была в том, что он хотел подарить ей его на день рождения и даже запретил Джонатану покупать то же самое, ещё и искал, не спрятал ли он где-нибудь что-то похожее, — но сейчас понимал, что всё это не имело значения.

Джонатан мёртв, Пайпер лишилась ракатана для души, и никто из них не знал, к чему это приведёт. Кит должен был взять себя в руки, встать, найти Пайпер и поговорить с ней или просто быть рядом, но не мог.

Твайла нерешительно коснулась пальцами его плеча. Кит против воли вздрогнул и опустил голову.

— Кит, — тихо позвала она.

— Я не могу, — прохрипел Кит, упирая локти в колени и запуская пальцы в волосы. Твайла, наверное, только хотела помочь, может быть, она даже знала, что сказать. Но слова, столько месяцев царапавшие ему горло, вырвались быстрее, чем Кит успел себя остановить: — Пару месяцев назад, когда Пайпер исчезла, как раз возле дома господина Илира, я думал, что Джонатан меня убьёт. Пайпер же… Ну, она его любимица. Единственная племянница, родная кровь. Я был уверен, что Джонатан меня не простит. Он почти не обращал на меня внимания. Но он сказал, что это не из-за того, что он злится, а из-за того, что я был в безопасности, представляешь?.. Он не знал, где Пайпер, и сходил с ума от беспокойства, но был рад, что я в порядке. Он сказал, что не переживал за меня, потому что я был рядом, а Пайпер — нет. Он сказал…

Кит сбился, ещё ниже опустил голову и затих. Рыдания душили, слова застряли не то что в горле, в лёгких — мешали дышать. Воздух входил и выходил с судорожными хрипами, которые Кит едва-едва сумел унять.

— Джонатан сказал, — всё-таки продолжил он, посмотрев на Твайлу, — что я ему как сын. Он никогда не задумывался о том, чтобы стать отцом, но если бы всё-таки решился, хотел бы, чтобы я был его сыном. А я… Я же ни разу не сказал, что люблю его. Ни разу. Я отшучивался и язвил, но никогда не говорил этого всерьёз.

— Я думаю, Джонатан всё прекрасно понимал, — осторожно произнесла Твайла.

— Я знаю, знаю! Но я-то не понимаю! Почему я просто не мог сказать этого? Почему я… почему я просто не мог?..

— Кит. — Твайла придвинулась ещё ближе, медленно провела пальцами по его волосам, приглаживая их, и в то же время аккуратно наклонила его голову к своему плечу. — Твоей вины в этом нет. Джонатан знал, что ты любил его.