Кофе готов, миледи
Поместье встретило нас приветственным светом фонарей и окон. Швейцары распахнули ворота и экипаж подъехал прямо к крыльцу, на котором уже стоял дворецкий с лампой, встречающий нашу компанию. Я вышла из транспорта, подхватывая одной рукой юбки, чтобы не испачкать их в грязи, начавшей покрываться тонюсеньким слоем льда, и опираясь второй рукой на поданную Ясенем руку. Приняв у него свой ридикюль, пакет с покупками камеристки и папку с бумагами, я уже планировала забежать в теплый холл дома, как в голове молнией пронеслась ужасная мысль.
– Моя турка! – я застонала и схватилась за голову. Она же осталась там, на мостовой, выпавшая у меня из рук и затерявшаяся в общей суматохе! Господи, я столько за нее заплатила, что хватило бы месяц нормально питаться. – Твою ж дивизию!
Удивленный Ясень помог спуститься Мире и нырнул обратно в карету.
– Здесь она, не гунди. Не пострадало твое сокровище, даже не помялось, – хмыкнул он и протянул мне сосуд. – Под сидение закатилась, наверное, кто-то из лакеев поднял.
Я быстро осмотрела джезву и не нашла никаких повреждений, кроме маленьких царапин на внешней стороне стенки. Фух, ну и чудеса!
– Всё, давайте бегом в дом, пока не замерзли, – подтолкнул нас в спину Ясень. – Скоро приду, Гретта.
– Подайте ужин в мою комнату, – распорядилась я дворецкому, снимающему с меня плащ и неодобрительно ощупавшему его подкладку. Собственной магией я научилась создавать теплый барьер между собой и одеждой так, что весьма комфортно было даже в обычной накидке типа пончо, однако Феликс прав, пора переодеваться в теплое зимнее пальто.
– На двоих или троих? – поинтересовался дворецкий, перехватывая мою ношу и улыбаясь едва заметной ехидной улыбкой. Ни для кого уже не секрет, что графиня так и продолжает трапезничать у себя с «дворней», садя за свой стол и камеристку, и камердинера.
Отец не препятствовал этому, однако прося на завтраки выходить к нему и проводить их за общим столом с семьей. На мой взгляд, семьей Гретты мог считаться только сам господин граф, но уж точно не напыщенный лысый индюк с его мерзкими гневными взглядами и комплиментами через губу. Этот, кстати, иногда пытался вылить на меня ушат грязи за панибратство с дворней и где-то я это уже слышала…
А мне и подавно официальные семейные узы заменили спешные, но веселые обеды и ужины вместе с моими юными помощниками. Ясень неизменно появлялся к столу с книгой, впихивая в себя не только физическую еду, но и духовную пищу, а Мира требовала убрать это безобразие и нормально поесть. Их перепирания, подколки Ясеня и забота Миры стали тем самым якорем, который заставлял меня каждое утро открывать глаза без сожалений о своей дурацкой и непредсказуемой судьбе, забросившей меня в этот мир. В последние несколько дней даже сны о прежней жизни перестали сниться, и я окончательно смирилась с тем, что буду тут жить столько, сколько отмерил мне местный бог.
Забежав в спальню, я принялась дергать шнуровку платья, стремясь поскорее избавиться от надоевшей дорожной одежды и переодеться в свое любимое мягкое и домашнее платьице, хотя, четно говоря, не отказалась бы от классического пижамного комплекта из хлопка. Подоспевшая Мира помогла мне сменить одежду и даже принять быстрый согревающий душ, прежде чем поторопиться за накрытый стол.
Пока служанка раскладывала салфетки и добавляла последние штрихи к ужину, я быстро перехватила волосы лентой и сгрузила на стол все заметки по сегодняшнему путешествию в порт. Потом разберу, еще раз проанализирую и составлю список расходов на прием самых первых гостей, заинтересованных кофейной новинкой.
Внезапное шуршание у стола заставило меня обернуться перед самым выходом. Несколько листков с записями спланировали вниз, не иначе задетые рукавами платья. Вот всегда так, когда тороплюсь, однако ужин – это святое, на него опаздывать нельзя, так что подниму потом. А сейчас еда. Горячая, вкусная и невероятно пахнущая еда, которая так и манит поскорее взять ложку и отбросить всю чванливость вместе с манерами.
– М-м-м, – блаженно застонала Мира, сунув в рот ложку пряно-острого супа, – вкуснотища! Берта редко готовит острый суп, а он такой вкусный! Нет-нет, госпожа, даже не смотрите, я ни за что не перестану его есть!
– Острое не сильно полезно для здоровья, – мимоходом заметил Ясень, поправляя косу Миры так, чтоб она не окунулась в тарелку и плюхаясь на стул.
– Зато вкусно! Я люблю острое, – она прикрыла глаза от восторга.
– Мы так и поняли сегодня, – язвительно сказал парень. – Еле спасли беднягу от тебя, как ты резво на его острие кидалась. – Дурак, – ничуть не обиделась Мира. – Может, я испугалась?
– Может? – я внимательно посмотрела на девушку.
– Ну, да, да, испугалась, конечно, – пристыжено кивнула Мира. – Но все равно! Я не какая-то трусиха, которая леди вперед себя выставляет и прикрывается ею! – воинственно закончила она.
– Хорошо справилась, конечно, но еще раз кинешься на амбразуру и я приложу руку к розгам Ясеня, – помешала суп я, на что девчонка присмирела и принялась с двойным усердием поглощать еду.
Я взяла кусок свежеиспеченного хлеба и обратила внимание на очередное чтиво нашего юного гения. «Трактат о неизданном законе», надо же. Я до сих пор не могу разобрать и в половине изданных, а его уже понесло в дебри теории юриспруденции. Видимо, я так усердно жевала, что кусочек еды некрасиво выпал у меня изо рта и исчез в складках скатерти.
– Я уберу! – вскочила Мира и нырнула под стол. Ну вот что ты будешь с нею делать? Просила же поберечься, побольше отдыхать и вообще сидеть на попе ровно, так нет же, ей шило мешает.
– Вообще-то воспитанные люди делают вид, что не заметили подобной оплошности сотрапезника, – перелистнул страницу Ясень.
– Ну ты же заметил, – хмыкнула я и приподняла угол скатерти. – Ты чего там так долго возишься?
– Странное дело, госпожа, нигде не могу найти это самое, – встревожено сказала Мира. – Ну, упавшее.
