Ольга Онойко - Море Имен

Вопрос.

Решение заключалось в вопросе, точнее, вопросах, и это был первый ответ. Алей откинулся на спинку кресла, терзая нижнюю губу. «В Одессе все отвечают вопросом на вопрос», — мелькнула не то поговорка, не то старая шутка; так и следовало поступать, беседуя с демоном. Ни с чем не соглашаться, ничего не отрицать, только спрашивать, спрашивать, спрашивать… «Почаще интересуйся: „ну и что?“» — вспомнил Алей советы Стародубцева и фыркнул, невольно подражая ягуару.

— Нет, — резюмировал он вслух, — ну-и-чтокать мы будем только в крайнем случае. Обойдёмся чем поинтереснее…

«Эн станет болтать, — закончил он про себя. — Может, скажет что-нибудь важное. Или многозначительно соврёт. А я лайфхакер, в конце концов, или нет? Я пойму. Если не пойму — поиграю с ассоциациями». Пару раз Алей и экзамены таким образом сдавал: ловил халяву, предельным поиском находя ответы. Не только с задачами удавалось справиться, даже с теоретическими вопросами. А разобраться в словесном мельтешении проксидемона должно быть проще, чем составить ответ по билету, который первый раз в жизни видишь.

Алей покрутил в пальцах статуэтку птицы, отодвинул клавиатуру к монитору и поставил попугая на стол перед собой.

— Проснуться и петь, — доброжелательно сказал Алей, — выходить на работу.

Эн отозвался мерзким скрипом и свистом. Так могло бы скрежетать нутро механизма. Птица оставалась металлической, но Алей почувствовал взгляд и улыбнулся.

— Ну же, — окликнул он, — выходи… Эрниксиан.

— Вот это другое дело, — немедленно отозвался тот.

«Ага, — с внутренним смешком подумал Алей, — попался!» Недаром титулы и звания самопровозглашённого демона стали первой ассоциацией с его именем. Сервис-программа страдала склонностью к самолюбованию.

Волна бриллиантовой зелени прокатилась по тельцу попугая от лап до макушки. На минуту перья его обрёли цвет старой меди, а потом металлическая скорлупка посыпалась с проксидемона тёмной, пачкающей графитовой пылью. Пыль повеяла по Алееву столу, быстро истаяла и пропала в разводах шпона.

Эн нахохлился и стал чистить пёрышки на шее. Переступил лапками, скосил на Алея желтоватый глаз и вновь предался своему занятию.

— Пора резать тоннель, — сообщил ему Алей. — Подлистовье, платформа «Девяносто первый километр», соседняя параллель, та, где стоит наша дача целая.

— Зачем тебе туда? — немедленно отозвался Эн.

— А почему ты спрашиваешь?

Эн прекратил чиститься и уставился на Алея. Некоторое время он пялился на него сначала одним, потом вторым круглым глазом; поняв, что реакции не последует, пренебрежительно свистнул и сказал:

— Такой умный парень, а собираешься сделать такую глупость. Интересуюсь, с какого перепуга.

— Перепуга? — Алей нарочито вскинул брови. — Какое тебе до этого дело? Я же тебе не нравлюсь.

Эн радостно захихикал.

— Не нравишься, ой не нравишься, — подтвердил он. — Я, может, даже позволю тебе сглупить, это будет весело. Мне, понимаешь, в твоих мыслях покопаться хочется — они смешные. Вася тоже смешной, но он мерзостный. А ты просто смешной. Ты думаешь, раз Осень Васю на тебя променяла, так ты уже ему и равен? А то и круче? Чингизид, надо же, — и он рассмеялся, каркая, как ворона.

— Замучил тебя Вася, — в тон демону продолжил Алей, — в клетке держал, кормить-поить забывал, вот у тебя характер и испортился. Ты, Эн, устроен просто, как валенок. Ткнут — верещишь. Не верещать тут нужно, а работать. Тоннель прокладывать отсюда-туда.

Демон взъерошил перья, растопырил крылья и раздражённо свистнул.

— Дался тебе этот тоннель, — проворчал он. — Думаешь, это приятно — по параллелям летать? Тебя на выходе рвать будет минимум три минуты. А ты поужинал, как нарочно. Бутерброд со шпротами съел. Вот это зря! Чем блевать шпротами, хуже нету, я-то знаю!

— Тебя Вася шпротами кормил? Нехороший человек, у-у-у.

— Дался тебе твой Вася! — заорал попугай, подпрыгнул и вторым рывком порхнул под люстру. Алей, сощурившись, смотрел, как он под ней летает кругами, задевая стеклянные подвески. — Вася! Вася! Здесь и там! Меня от него тошнит!

— Шпротами?

— Сука ты! — Эн уже визжал, насколько позволяло птичье горло. — Ненавижу вас всех! Гады, гады! Алей, ты же гад и подонок! Ты у Осени даже прощения не попросил! А она тебя любит. Она на тебя обиделась. А ты её не любишь, тебе всё равно, ты о ней даже не вспомнил. Ты её не заслуживаешь. Её даже Вася не заслуживает. Демиург в масштабе административного округа!..

«Ого, — подумал Алей. — Интересно. Это, похоже, правда. Кто же тогда над Васей? Админ столицы?»

Подвески люстры позванивали. Эн быстро запыхался летать и сел на спинку Алеева кресла. Крылья его нервно дрожали.

— А ты, — отрубил он, — а ты мелок. И жалок.

— Ты хочешь об этом поговорить?

— Да, я хочу об этом поговорить! — выдохнул Эн.

— Хочешь надо мной посмеяться?

— Ты смешон!

— И жалок?

— Жалок!

— По сравнению с тобой?

— По сравнению со мно… — начал демон и осёкся.

— Тоннель, — быстро сказал Алей, — провешен из Старого Пухова, улица Ленина, дом сорок, квартира восемь, в параллель к целой, негоревшей даче семьи Обережь, на платформу «Девяносто первый километр».

Повисло молчание.

Алей пристально смотрел на Эна.

Тот прятал глаза.

Алей выжидающе склонил голову к плечу.

— Провешен тоннель? — беспомощно переспросил наконец попугай. — Провешен? Провешен? Прове… ве-ве… Ах ты ж мать твою налево!..

Он перелетел со спинки кресла на стол и начал нарезать круги по нему. «Крылья тебя не особо держат», — подумал Алей, улыбаясь, и пальцем поставил Эну подножку. Эн споткнулся, но на врага даже не посмотрел. Взъерошенный и растревоженный, попугай бешено прыгал по полкам с дисками и монитору, оттоптался по модему и в конце концов с протяжным писком перелетел на самый верх, на левую аудиоколонку. Алей проводил его насмешливым взглядом.

Попугай определил его нецензурно и помолчал. Потом уныло спросил:

— Доволен?

— Чем? — Алей на всякий случай выдержал линию.

— Провешен твой тоннель. Вот прямо туда и провешен. Сволочь.

«Попался! — торжествующе повторил Алей про себя. — Так я и знал. Этот метод мы запомним».

На самом деле толкового предварительного плана у него не имелось. Заранее Алей знал одно: ни в коем случае нельзя становиться в позицию обороны. И ещё он помнил, что сервис-программу только развлекают попытки говорить с ней серьёзно и по-человечески. Но стоило пару раз ответить демону в духе демона же, как Алея понесло. Более или менее осмысленные остроты посыпались с языка сами, и неожиданно оказалось, что для Эна этого вполне достаточно. «Блик! Стародубцев прав, — с этого часа Алей уважал ягуара ещё больше, чем прежде. — Прокси хорошо осведомлён, но мозгов у него не так много… Что же, попугай — он попугай и есть».