Джеймс Кейбелл - Сказание о Мануэле. Том 2

Агасфер хладнокровно сообщил о случившемся.

— Я довожу до вашего сведения печальные известия о Вере, Любви, Смерти и прочем. Повторяя их, я служу лишь эхом Периона. А может ли быть эхо безумным? Этот безумец был моим любимым и уважаемым господином, которому не найти равных на полях сражений. Сегодня же его мощные мышцы, которые поддерживали трон, используются для переноски тяжестей. Это смешно. Но я не смеюсь.

— У меня тоже нет времени для плача, — сказала Мелицента.

Когда Жид ушел, юная Мелицента поднялась и направилась в зал, украшенный панно, изображающим историю любви Ясона и Медеи. В этом зале граф Эммерик хранил драгоценности, которым не было равных во всем христианском мире.

Она не колебалась ни секунды. Она не думала ни о своей матери Ниафер, ни о своих сестрах Эттарре и Доротее, которые также своей красотой воспламеняли желание в сердцах мужчин. Мелицента знала только, что Перион в плену и никто ему, кроме нее, не в силах помочь.

Она завязала в голубую салфетку такие изумруды, которые могли бы послужить выкупом и для самого Папы Римского. Она коротко обрезала свои прекрасные волосы, оделась в мужское платье и под покровом ночи выскользнула из замка. В Манвиле она нашла венецианское судно, которое отплывало на родину с грузом вооружения и доспехов.

Она нанялась слугой к капитану судна, назвавшись Жоселеном Геньяром. У нее не было времени бояться или сожалеть о том, от каких благ она отказывается, пока Перион находился в опасности.

Вот так юный Жоселен, хотя и не без трудностей и некоторых приключений, о которых здесь рассказывать не к месту, достиг страны палящего солнца и порока, где томился Перион.

Глава VII

Как был освобожден Перион

Здесь Мелицента узнала, в каких условиях содержится Перион, и, заплатив большую сумму денег, она смогла, при этом безмерно страдая, увидеть, как Перион проходит через двор Накумеры с цепью на ногах, неся на кухню огромную вязанку дров. Это произошло, когда Жоселен добрался до горной страны, где вход в долину охраняло расположенное на высоком утесе «орлиное гнездо» Деметрия.

Юный Жоселен попросил аудиенции у этого языческого правителя и получил ее, хотя и с какой-то зловещей легкостью.

Деметрий возлежал на диване во Дворе Звезд, который нужно было миновать, чтобы попасть в Сад Женщин и в роскошную тюрьму, где он содержал своих жен. Двор представлял собой правильный круг, в шахматном порядке выложенный красными и желтыми плитами. В центре высоко в небо выбрасывал струю воды фонтан. Двор окружала галерея, алые колонны которой были инкрустированы фантастическими позолоченными узорами. Стены же были цвета красного вина, и на них через равные промежутки располагались золотые пятилистники. Издалека они напоминали звезды и, таким образом, дали название этому помещению.

Деметрий возлежал на длинном диване, покрытом малиновой тканью, и диван этот, не считая двух проходов, полностью окружал Двор. Деметрий, этот большой и сильный человек, до безумия обожал самого себя; он был чуть выше среднего роста и обладал необычайно мощной грудью и широкими плечами. По слухам, он насквозь протыкал яблоко указательным пальцем, а однажды ударом кулака убил норовистую лошадь. У него были большие и дерзкие глаза, цвета оникса, но в общем это был довольно приятный на вид человек, лицо которого портили лишь угри.

Он не произнес ни слова, пока Жоселен Геньяр объяснял, что хочет выкупить Периона.

— И в какую цену ты оцениваешь этого Периона? — наконец без всякого интереса спросил Деметрий.

Жоселен, расписывая их достоинства, показал семь изумрудов.

— Они довольно хороши, — согласился Деметрий. — Но у меня с избытком таких камней.

Он приподнялся на подушках, и при этом движении шитая золотом одежда его засверкала, как чешуя диковинного чудовища. Он лениво снял с головы повязку, которую украшал огромный, с куриное яйцо, хризоберилл.

— Взгляни, своим зеленым цветом он куда более прекрасен, чем любая из твоих безделушек. Я думаю, что он ценен еще и своим огромным размером. Более того, он краснеет при вечернем освещении — становится красным, как кровь. Это замечательный цвет. И однако я не знаю, сколько он стоит. Для меня вообще не существует стоимости чего-либо. Хочешь, я подарю тебе эту цветастую гальку, если конечно, она тебе нравится, потому что твое невежество изумляет меня. Большинство людей знают, что Деметрий не торговец. Он не покупает и не продает. То, что у него есть, он хранит; чего у него нет, он берет.

Юноша, казалось, представлял собой воплощенное отчаяние. Он молчал. Он выглядел очень привлекательно, выделяясь своей мертвенной бледностью среди красных и золотистых тонов, которые царили в этом помещении.

— Так ты не оценил мой несчастный камень? Ты ценишь своего друга выше? Это цитата из Феокрита: «Когда жили в старые времена могучие герои, когда друзья отдавали любовь за любовь». И однако я мог бы поклясться… Давай заключим пари. Покажи, что твое презрение к этой безделушке так же велико, как и мое, и брось этот сверкающий камень в галерею, чтобы первый прохожий мог забрать его. И я оценю твою искренность. Сделай это, и я даже назову цену за Периона.

Переодетая девушка повиновалась без промедления. Повернувшись, она заметила жуткую перемену в пристальном взгляде Деметрия и вздрогнула под этим взглядом. Но через мгновение в глазах Деметрия огонь страсти погас.

Он вежливо сказал:

— Сделка есть сделка. Мои жены прекрасны, но сейчас их ласки мне так же надоели, как прежде они меня радовали. Я долго размышлял и понял, что только одно утешит меня: если возьму в жены христианку, женщину с глазами, словно фиалки, волосами подобными золоту и нежным белым телом. Мужчина быстро устает от черного дерева и янтаря… Добудь мне такую жену, и я с удовольствием освобожу Периона и его товарищей, которые еще живы.

— Но, милостивый государь, — юный Жоселен Геньяр был потрясен, — вы требуете от меня невозможного!

— А мне думается, что вовсе нет. И причина в том, что мужчина бросает камни согнутой рукой, а женщина — прямой.

Воцарилась тишина. Наконец Деметрий ее нарушил.

— Послушай, я веду дела честно. Если бы такая женщина находилась здесь — в гостях у Деметрия Анатолийского, — я ни в коем случае не помешал бы ей покинуть мой дворец, хотя мог бы сделать это с легкостью. Неподалеку от меня есть особа, которая считает необходимым противостоять мне. Если бы эту женщину можно было купить, я мог бы предложить свою цену. А если бы она отказалась от сделки, все равно я не помешал бы ей уйти. Но, вполне возможно, я подверг бы Периона пытке водой. Так забавно видеть человека, который сходит с ума на твоих глазах. Я думаю, что от смеха я смог бы совершенно забыть об этой женщине.