Руслан Мельников - Магиер Лебиус

Но все равно их поддержка уже ничего не изменит. Не решит она уже ничего.

Укол. Длинное острие алебарды пропарывает противнику иссеченную грудь. В этот раз глубоко. Глубже некуда. Насквозь. Выходит из спины. Задевает кого-то там, сзади, в клетке. Стражник роняет меч, медленно оседает.

Второй из трех.

Дипольд разворачивается, не дожидаясь, когда обмякшее тело распластается по полу.

Ударов и выпадов было сделано много, но схватка заняла несколько мгновений. И все же этого достаточно, чтобы…

Да, раздатчик уже на ногах. Но нет – не нападает. Так и не отыскав своего меча, бежит… Пытается сбежать. Скачет по ступеням каменной лестницы вверх, тянется к открытой двери.

Не дотянулся!

Не вышло!

Дипольд бросился следом. Не на лестницу. К лестнице, лишенной перил. Наперерез.

Успел вовремя. И хотя высоковато, далековато, хотя рукой до стражника, ставшего беглецом, уже не достать, но…

За ногу тюремщика подцепил алебардный крюк – точно так же, как самого Дипольда в первый день заключения цепляли за плечо, останавливая перед одиночной клеткой.

Раздатчик упал. Лицом в порог. Вскрикнул. Замер, съежившись. Заорал. Но тут уж ори, не ори. Тут уж и Дипольд вскочил на лестницу. Поднялся к поверженному оберландцу в три прыжка.

Добавил.

Широким лезвием алебардного топора промеж лопаток. Плотный, набитый конским волосом гамбезон вошел в позвоночник третьего стража вместе со сталью.

ГЛАВА 46

Тишина.

Снова.

Снаружи – в коридоре, за распахнутой дверью темницы, освещенном парой настенных факелов, никто не грохотал сапогами по полу, никто не кричал, не спешил на помощь перебитой страже. Крики в подземелье тоже вдруг оборвались. Все. Разом.

Теперь здесь чувствовалось не напряжение – теперь узилищный мрак сочился отчетливым страхом. Так казалось Дипольду. И, в общем-то, он не ошибался. Из общих камер на пфальцграфа, освещенного огнем упавшего факела, смотрели испуганные глаза. Узники, минуту назад жаждавшие гибели дерзкому беглецу и не скрывавшие того, теперь гадали, что будет с ними самими, когда беглец при оружии. При настоящем оружии. Все-таки отбитая у стражи алебарда – не кандальная цепь. Алебардой через решетку можно достать многих. И со многими можно посчитаться.

Дипольд, однако, алебарду отбросил. Его сейчас занимало совсем другое. Тяжелый топор на длинной рукояти хорошо послужил в первой стычке. Но – тяжелый… но – на длинной. Бежать с таким не очень-то удобно. Надевать доспехи тюремщиков пфальцграф тоже не стал. Доспехи рассечены, окровавлены. Не помогут такие доспехи. Не укроют от чужих глаз. Только привлекут внимание. Только лишней обузой станут. А вот меч – другое дело. Необременительное, привычное руке и более подходящее для схваток в замковых переходах оружие.

Пфальцграф снял с мертвого факельщика ремень. Надел на себя. Не рыцарская перевязь, конечно, – простой широкий солдатский ремень с грубой пряжкой и потертыми ножнами. Ничего – не на турнир отправляемся. Поднял меч убитого. Клинок короче и легче кавалерийского латоруба. И лезвие иззубрено от ударов об алебарду. Ладно – сойдет пока. Трофейный клинок лег в трофейные ножны.

Отыскал Дипольд и оброненное оружие раздатчика. Тоже следует взять с собой. Так, на всякий случай. В схватке с противником, превосходящим числом, второй меч в левой руке лишним не будет. А бросить – оно всегда успеется. Этому клинку ножны не нужны. Этот будет в руке. Пфальцграф потратил еще немного времени. Столько, сколько требовалось, чтобы натянуть на натертые кандалами ноги чужие сапоги. Добротная обувь алебардщика пришлась впору. Это не мародерство. Это тоже трофей. Добыча. Нужнейшая вещь. Босиком-то далеко не убежишь.

Все?

Все. Вот теперь можно следовать дальше. Или… или еще повременить малость?

Глаз зацепился за факел. Факел стражников лежал неподалеку, на грязном полу, и все еще горел. За открытой дверью подземелья темно не было – там, в каменном коридоре, виднелись отсветы таких же факелов, вставленных в настенные подставки. И вроде бы брать с собой этот ни к чему. Ни к чему… брать… Дипольд мрачно усмехнулся, глянул в притихшую тьму подземелья. Потом – на открытую клетку справа у входа, на клетку, в которой поджидал стражу. На забитую соломой клетку.

А он и не станет брать факел с собой.

Дипольд нагнулся, поднял палку с чадящей промасленной ветошью на конце.

С собой брать – не станет.

Ибо настало время мести. И неважно, что месть начиналась не с Альфреда и не с Лебиуса. Важно, что на-чи-на-лась!

Пфальцграф размахнулся. Факел полетел в соломенный стог за решетчатой дверью. Упал. Уткнулся, зарылся в прелую труху. Огонь разгорался плохо. Зато дым повалил сразу, густо. Много дыма. А скоро будет еще больше. И редких махоньких окошек в затхлом подземелье уже не хватит. Люди, запертые в клетках… твари, предпочитающие свободе тупую покорность и подлое предательство, неминуемо задохнутся, если сюда не поспеет стража.

А интересно, будет ли страже, переполошенной побегом, дело до этого двуного скота? А коли и будет – что ж, тоже неплохо. Значит, меньше народа бросится в погоню.

Белый дым, стелясь под черным потолком, уплывал в темноту. Сквознячок меж приоткрытой дверью и маленькими окошками гнал его туда, откуда уходил Дипольд Славный. И куда возвращаться гейнский пфальцграф не собирался. Дым быстро заполнял подземелье. Теперь не Дипольд – теперь этот удушливый дым будет освобождать узников от власти Лебиуса. И от власти собственного страха – тоже. Навеки. Аминь!

Заключенные, похоже, осознали уготованную им участь. Поняли, что не алебарды в руках «Светлости» следует страшиться – другого. Темница взвыла, взревела. Дипольд выбежал из подземелья. Захлопнул дверь. Задвинул засов. Он уже не слышал, как с той стороны кто-то зашелся в долгом надсадном кашле.

Он чувствовал удовлетворение.

Снова накатывала незнакомая, неведомая, чужая, чуждая, невесть откуда взявшаяся волна. Ощущение ПРАВИЛЬНОСТИ. Правильности во всем, правильности всего, что он делает. И что будет делать впредь.

Правильность – это хорошо, это правильно. Она придает уверенности в собственных силах. Отметает сомнения. Ведет к успеху.

Веселая ярость овладевала Дипольдом. Один меч – в руке, другой – в ножнах и тоже готов выскользнуть, когда потребуется. Трусливые подонки, оставшиеся сзади, корчатся и издыхают в дыму. А что еще надо? Хотелось смеяться и драться. Даже бежать уже почти не хотелось. Но Дипольд понимал – надо. Сейчас надо бежать, чтобы позже вернуться сюда снова. Не пленником – победителем.

И гейнский пфальцграф бежал. Из подвала – в полуподвал. Из подземелья в полуподземелье.