Людмила Музыка - Сын герцога

– Прошу прощения, что прервал ваш разговор,– посчитал нужным извиниться Джай.

– Ты пришел вовремя,– хмуро ответил степняк (а что ему еще оставалось – долг гостеприимства не позволял откровенно грубить гостю, даже если очень хотелось).– Ашан просил передать, что ждет тебя в своем шатре.

Похоже, глава рода Шааз, наконец-то, решил уделить внимание незваным гостям. И Джай стал мысленно настраиваться на долгий и утомительный разговор.

– Как мне его найти?– спросил он.

– Илар покажет тебе дорогу,– ответил Дайр, а потом обвиняющее произнес,– сегодня твои воины самовольно ушли из поселка. Они отказались вернуться.

– Они выполняли мой приказ,– безразлично пожал плечами Джай.

Он лгал без зазрения совести, но степняку не стоило знать о необычных взаимоотношениях, установившихся в их маленьком отряде. К тому же, молодому лорду очень не понравилось то, как вел себя Дайр. Степняк отчитывал его словно провинившегося мальчишку, а такое обращение сын герцога мог стерпеть только от одного человека (от своего отца).

– Или моим воинам запрещено выходить за линию шатров?– не меняя интонации, добавил Джай.

Услышав этот вопрос Дайр буквально побагровел от ярости, но у него хватило ума не отвечать (вернее, он просто проглотил все, что хотел сказать). Потому что любой ответ поставил бы степняка в очень неудобное положение. Если бы он отказался, то тем самым признал необоснованность собственных заявлений. А если бы согласился, то опозорил бы свой дом тем, что поставил гостей в положение пленников. Несколько мгновений Джай выдерживал паузу, наблюдая за переливами лица степняка, а потом, сжалившись, произнес:

– Я благодарю тебя за этот разговор, рэм Дайр.

Наверное, степняк посчитал его слова очередной насмешкой, потому что его глаза сверкнули настоящим бешенством, но у Дайра хватило сил на короткий кивок.

И уже выходя из шатра, Джай подумал о том, что снова нажил себе очередного врага…

Подозрительно повеселевший Илар дожидался в двух шагах от шатра.

– У вас настоящий талант,– хмыкнул рыжий (правда, разговаривал он при этом на ванаанском),– мне еще ни разу не удавалось так быстро довести Дайра до белого каления…

– Ты часто выводишь его из себя?– скорее для того, чтобы просто поддержать беседу, спросил Джай (сейчас его больше занимал предстоящий разговор с главой рода Шааз, чем слова рыжего).

– В последнее время не очень,– пожал плечами Илар.– Но раньше – частенько…

– И он терпит такое отношение?

Учитывая взрывной темперамент Дайра, как-то слабо верилось, что он станет терпеть подобные выходки от кого бы то ни было.

– А что ему еще остается?– снова хмыкнул Илар.

Джай вопросительно посмотрел на него, и рыжий, наконец, объяснил, что он имел в виду:

– Дайр – мой брат,– сказал он.

Вот теперь сын герцога действительно удивился. Как ванаанец мог оказаться братом степняка?

– Так получилось, что я спас ему жизнь,– немного смущенно пожал плечами Илар.– А потом оказалось, что у степняков на этот случай есть особая традиция. Правда, до сих пор не понимаю, почему Ашан тогда настоял на том, чтобы ритуал провели по всем правилам. Все-таки я был для них чужаком, и на меня их законы не распространялись. Но все случилось так, как случилось, и я стал считаться братом Дайра. Думаю, только поэтому мне и разрешили остаться в поселке.

Джай хотел расспросить ванаанца поподробнее, но оказалось, что они уже пришли.

– Ашан живет здесь,– сказал Илар, указывая на небольшой шатер, стоявший в стороне от остальных.

– Рэм Джай, тэри Лар, прошу вас, заходите,– раздалось из шатра.

Джай послушно шагнул внутрь, и Лар последовал за ним.

Первое, на что обратил внимание сын герцога, это что шатер главы рода Шааз мало напоминал жилище Дайра. Если дом рэма (по крайней мере, его мужская половина) отличался аскетической простотой убранства, и полностью соответствовал представлениям степняков относительно того, каким должно было быть жилище воина. То в доме главы рода, похоже, допускались некоторые отступления от правил. Обстановка здесь была очень простой: пара низеньких столиков у стены, возле которых примостился большой сундук, несколько подушек для сидения, разбросанных прямо на полу, в дальнем углу – широкое ложе, рядом еще один ворох покрывал… Но здесь эта простота не казалась такой демонстративной. Стены шатра были завешены разноцветными коврами, ложе застлано плетеным покрывалом, тут и там лежали разные бытовые мелочи – все это делало обстановку более уютной и какой-то домашней. Осмотревшись, Джай решил, что Ашан жил один.

– Приветствую тебя, тэм Ашан,– уважительно поклонился сын герцога, и к его огромному удивлению глава рода Шааз ответил ему таким же глубоким поклоном.

Он был стар (лет восьмидесяти), но хотя от его былой силы остались разве что воспоминания, Ашан умудрился сохранить гордую осанку настоящего воина. Высокий, из-за старческой худобы, которую не скрывал даже широкий халат, он казался немного нескладным. Но движения степняка сохранили свою легкость и гибкость, так что сразу становилось понятно, что, даже не смотря на почтенный возраст, дряхлость еще не скоро завладеет его телом. А, взглянув в лицо главы рода Шааз, Джай подумал о том, что теперь он знает, каким станет Дайр через полвека (если, конечно, вспыльчивый степняк доживет до того времени), когда его лицо избороздят глубокие морщины, а волосы покроются пеплом седины.

Но, поймав на себе проницательный взгляд старика, юноша понял, что таким, как его отец (или дед – сходство между ними было слишком сильным, чтобы считать его простым совпадением) Дайр не станет никогда. Недюжинный ум Ашана, данный ему от рождения, прожитые годы отточили до смертоносной остроты клинка, закалив его в горниле опыта так, что даже время не сумело его сломать.

Джаю даже стало немного не по себе от испытывающего взгляда старика.

– Устраивайтесь удобнее,– махнул в сторону подушек старик, а потом плотно задвинул занавеску, прикрывавшую вход в шатер.– Разговор будет долгим…

Сын герцога кивнул ему в ответ и, выбрав ближайшую подушку, уселся на нее, скрестив ноги на манер степняков. Лар устроился в шаге от него прямо на полу, подогнув ноги и сев на собственные пятки (как во время тренировки).

Увидев это, Ашан едва слышно хмыкнул, а потом снял с одного из столиков глиняный кувшин и три чаши. Все это он поставил перед Джаем и сел на подушку напротив него.

– Кровь земли хороша тем, что веселит душу, но не мутит разум,– произнес он, разливая в чаши вино, а потом протянул одну из них сыну герцога, а вторую Лару.