Svetlana Gamayunova - Ptitcedeva

Вообще-то нервничали все, даже Кощей с Лилит, хотя она и успокаивала и поучала Лотту, которая переживала, понимая свою особую ответственность, страдала и металась в поисках единственно правильного решения или, вернее, в сомнениях, правилен ли будет ее отбор людей по ощущениям. Тут ей никто помочь не мог и тем более сказать, что это гарантированно верно ощущение.

– Запомни базовое правило мироздания: в развитии человеческого общества нет и не может быть никаких гарантий. И нельзя добиться стопроцентного счастья. Люди будут страдать от разных причин. Страдания существуют и по поводу, и без повода – страдают те, у кого ничего нет и нечего терять, и те, у которых, кажется, невозможно исчерпать запас денег, потому что их накоплено на несколько жизней себе и внукам. Страдают и радуются бездельники и деловые люди. Люди так устроены, ты не сможешь изменить полностью человеческую психику, возможно только снизить свой уровень фрустрации. Твоя задача – облегчить им существование на новом месте, хотя на первый, самый трудный период. Да и в принципе не каждый может быть счастливым и что это такое – счастливый человек?

– Увлеченный работой, которую любит и которая приносит удовлетворение, спокойный, уравновешенный, любимый и любящий, свободный, – ответила, колеблясь, Лотта. – Наверное, много еще что определяет счастье. Конечно, для каждого это свое.

– И кстати, многие люди боятся быть счастливым, как, например, Вероника. Я не права?

– Я, не боясь, я не умею, – быстро ответила я.

– Этому надо учиться, дорогая, как водить машину и чистить зубы, учиться. Сегодня ты имеешь то, что ты делала и думала вчера, а завтра – то, что ты делаешь и думаешь сегодня. Смени установку, позволь себе быть счастливой, позволь себя любить.

– Лилит, ты опять о Михеле. Он же моложе меня на целую жизнь. Он мальчишка.

– Но он тебе нравится, и он уже не ребенок, а необыкновенно талантливый молодой человек. Даже мне с ним интересно сейчас и никогда не будет скучно в будущем, а я много повидала людей. Он не такой, как те, которых ты знала раньше, и что? Это плохо? Новизна никогда не была помехой в отношениях. И обидно: такой няшка, как сейчас говорят, ну ладно, симпатяшка, и ладно, сексуальный парнишка, и не может быть счастлив. Самой, что ли, опять им заняться?

Тут меня как кипятком обдало, и я выдавила из себя:

– Не надо. Я подумаю. Ты что, сводней заделалась?

– Должна же у моей девочки быть хорошая мамашка, а ты ею будешь, так что интерес у меня и корыстный тоже. Михел дочку не бросит, так что воспитывать, судя по всему, придется тебе. А ты брось дурью маяться. Она старше, гляди ж ты? Учись у меня, мне не скучно. Столько лет прожила – и не скучаю, я умею находить себе развлечения, не ханжествую и люблю жизнь, хотя такое видела, что вам всем вместе, посмотрев все созданные фильмы, не увидеть. Но, отметая прошлое, живу и радуюсь, и вам того же желаю.

– Лилит…, – только и произнесла я.

– Ну, стерва я, продолжай, не новая информация, – хохотнула Лилит и добавила, – не перестарайся со своим одиночеством и самостоятельностью. Быть одиноким, впрочем, – это значит дожидаться того, чего ты действительно ждала. Ты дождалась, рекомендую – Михел.

– Сводница ты, Лилит, – буркнула я опять.

Лилит, смеясь, демонстративно удалилась, а мы с Лоттой остались одни.

– Она права, и я буду рада, если у вас с Михелом получится, – сказала Лота, – я знаю тебя, зря упрямишься. Вроде умнее меня, а ведешь себя как …

– Как кто?

– Да как капризная принцесса. А еще моя бабушка, называется.

– Вот, сама считаешь меня старой, а туда же – советы давать. Сама-то вон как переживаешь.

– Будешь тут спокойной. Все новое и непонятное, вы умные и серьезные, а последнее слово за мной. Не хочу быть истиной в последней инстанции.

И мы снова попытались вернуться к серьезному разговору.

– Могу только сказать, что слышала раньше. Ты зря все время себя накручиваешь. Состояния полной внутренней готовности к переменам не существует. Никто до конца не готов к поворотам и изменениям. Бесполезно ждать однозначно правильного внутреннего решения, тебе нужно действовать, опираясь скорее на чувства, чем на эфемерную готовность. «Мы уходим в путь, мы теряем нить, ты теряем суть». Лотта, мы справимся с переселением, а вот как пойдет дальнейшее развитие, одному Богу известно.

– Да, только дальнейшее развитие напрямую зависит от того, кого мы переселим, а именно от того, кого я выберу.

– Не только. Еще и от того, как они будут подготовлены к переселению, что будут с собой иметь, как настроены. Мы все к этому прилагаем и руки, и головы. Но ты прочувствуешь правильно, я уверена. Зная тебя, уверена.

Договорить нам не дали. Может, и хорошо, разговоры, бесконечные разговоры, все устали от них. Как ни странно, легче всего было Славе и его команде. У них все было конкретно. Они шаг за шагом комплектовали оборудование, провиант, медикаменты. Еще у него в команде появился хороший сельскохозяйственник. Он занимался подбором семян для посевов, думал о сортах растений, которые нужно выращивать в первую очередь, как, например, сахарный тростник во Флориде, и даже выбирал породы племенных животных. Решил брать по несколько экземпляров производителей свиней, коз, овец, коров, лошадей и мелкой птицы для развода. Некоторое количество животных должны были привезти два корабля со Второй Земли, которые отправляли Карен и Чеслав. Им помогали Стефания с Бориславом. Планировалось, что они приедут немного раньше и будут руководить первыми работами по обустройству до прибытия первых колонистов. Непросто им будет, это их можно назвать первыми поселенцами, а не людей с Первой Земли, хотя партию оборудования, в том числе заграждение и защиту от крупных животных, им отправят.

Тут перед нами возник Михел с просьбой хоть ненадолго ему попозировать.

– Если вдвоем, тоже будет замечательно, две таких модели, закачаешься!

– Нет, Михел, уволь меня, я не в образе, – пошутила Лотта, – мне надо отдохнуть.

– А мне что, не надо? – возмутилась я.

– Ну немного, – попросил Михел.

Он был усталый, но все равно просил, чтобы я попозировала. «Просто мания какая-то у него», – подумала я.

– Ладно, только недолго.

Мы пошли в студию и, пока он готовил аппаратуру, я уселась на стол. Привычка у меня была такая, любила сидеть на столе. Раньше на лабораторном, в свое время привыкла.. У нас были страшно неудобные стулья, мы их пыточными называли: посидишь на таком целый день – и спина, и то, что ниже, затекает. Вот я и сидела сейчас на столе рядом со стопками фотографий, болтая ножками, как девчонка.

Михел возник передо мной неожиданно, уперся руками с двух сторон от меня, словно беря в плен.