Андрей Астахов - Ядерный Ангел

– Я вас понимаю. И сочувствую вам. Но другого варианта быть не может.

– Послушайте, – я внимательно посмотрел на Консультанта. – У меня есть программа Димона. Та самая гребаная программа, с которой все началось. И есть компьютер. Я могу загрузить эту программу и увидеться с Алиной. Я могу это сделать?

– Можете. И знаете, что самое интересное? Я не стану вас отговаривать. Действуйте.

Я кивнул, повернулся на каблуках и вышел в комнату. Димон храпел во сне. Я включил компьютер, взял диск, вставил в дисковод. На экране появился знакомый мне логотип – двуликий Янус. Черт, вот откуда компания «Риэлити» взяла свою символику. Пальцы у меня дрожали, когда я набивал пункт назначения в командную строку – Россия, город Солнечный, 5 апреля 2038 года. Дисковод загудел, началась загрузка данных, появилось сообщение, что «Альтер Эго» готова к запуску.

– Примите это, – Консультант сунул мне какую-то розовую таблетку.

– Пичкаете меня галлюциногенами?

– Помилуйте, это всего лишь таблетка, помогающая быстро протрезветь.

– Вот это в тему, – я проглотил таблетку и уставился в дисплей.

– Ну, что же вы? – подбодрил меня Консультант, вставший у меня за спиной. – Нажимайте ввод!

– Хорошо, – выдохнул я и последовал его совету.

Именно так я всегда представлял себе Россию в будущем.

Типичный еврогород. Отличные дороги, красивые многоэтажки, новенькие машины, модно и со вкусом одетые люди. Много молодежи и детей – веселых, чистых, здоровых, радостных. Ясная солнечная погода, словно подчеркивающая название этого города, который в мое прошлое посещение выглядел филиалом адской бездны. Слава Богу, что нам с Тогой удалось все переиграть.

С час я гулял по городу, пытаясь выветрить еще дурманившие меня винные пары, а уж придя в относительную норму, пошел искать Лукошина. Школу – огромное трехэтажное здание – я нашел сразу. Уроков в предпасхальную субботу не было, но молодящаяся бабушка-вахтерша тут же сообщила мне адрес Лукошина. Оказалось, что Виктор Иванович Лукошин живет совсем рядом со школой, на улице Фестивальной, в доме сорок один.

Я не без трепета постучался в дверь Лукошина. Мне очень хотелось, чтобы мне открыла Алина. Но вышел ко мне сам Лукошин. Это был он, без сомнения – теперь хорошо одетый, ухоженный и улыбающийся.

– Вы кто? – спросил он. Вероятно, он подумал, что я один из его бывших учеников. – Мы знакомы?

– К сожалению, нет. Моя фамилия Осташов. Я… букинист. Слышал, что вы большой специалист по Монтеню.

– Любите бумажные книги? – Лукошин был удивлен. – Любопытно. Всегда считал, что они могут интересовать только нас, стариков.

– Представьте себе, меня тоже интересуют старинные книги. Я бы хотел с вами проконсультироваться.

– Входите, – Лукошин шагнул в сторону, впуская меня в дом. Я на негнущихся ногах прошел в гостиную. Да, помнится, в мой прошлый визит к Лукошину тут все выглядело совсем по-другому…

– Вот мои сокровища, – Лукошин взял меня за локоть, подвел к стеллажам, забитым книгами. – Знаете, юноша, книги собирали мои дед и мама, большая часть коллекции здесь, в этих шкафах. Около тысячи книг. Среди них есть уникальные. Бумажных книг остается все меньше, даже в крупных библиотеках их заменяют электронными файлами. А уж дети… Они совсем не читают. А я вот не воспринимаю голографические книги и все эти гаджеты. У бумажных книг есть душа, они как люди, да… Говорите, вас Мишель Монтень интересует?

– Да. Я слышал, есть издание Монтеня 1939 года.

– Первое полное издание Монтеня в трех томах на русском языке было предпринято в 1954 году. Кто вам сказал про издание тридцать девятого года?

– Никто, – я не знал толком, что говорить: не мог же я сказать Лукошину, что видел эту книгу здесь, в этой квартире! – просто случайно прочитал в Интернете.

– На этот раз Интернет вас не обманул, – Лукошин пошарил взглядом по полкам, нашел нужную книгу, вытащил и показал мне. – Здесь только избранные главы. Книга очень редкая, а у этой особая история. Мой дед, рискуя жизнью, вытащил ее из руин библиотеки в Пулково в 1941 году.

– Именно так я и представлял себе эту книгу, – сказал я, глядя на Лукошина. – Теперь я знаю, что такое издание есть.

– Да, но не думаю, что вам легко будет найти такой раритет. А с этой я никогда не расстанусь, сразу говорю. Даже не просите.

– У вас отличная коллекция, – я шарил по полкам взглядом в надежде увидеть тот самый рисунок, который поразил меня в ТОЙ реальности, но рисунка на полках не было. – Завидую вам.

– Хотите чаю? – предложил Лукошин.

– Нет, спасибо. Я пойду. Приятно было познакомиться.

– Мне тоже. Приходите в гости.

– Наверное, это будет не совсем удобно, – я обрадовался возможности перевести разговор в нужное мне русло, – ваши домашние вряд ли будут рады видеть незнакомого человека.

– Мои домашние? – Лукошин пожал плечами. – С недавних пор я живу один. Моя дочь уже четыре года учится в Англии на социального работника.

– У вас есть дочь? – Я почувствовал, что мое сердце вот-вот остановится от волнения.

– Да, – Лукошин достал бумажник, вынул из него голографическую фотографию и подал мне. Я впился в нее взглядом. Все верно – это была моя Алина. Моя Кис, мой ядерный ангел из постатомной геенны 2038 года.

– Она просто красавица, – выдохнул я.

– Что с вами? – забеспокоился Лукошин. – Вы так побледнели.

– Ничего, просто я немного устал. Выехал из Питера до полуночи, всю ночь не спал… И еще, ваша дочь очень похожа на одну мою знакомую девушку.

– Даже так? – Лукошин улыбнулся. – Старая любовь?

– Да. Именно так – старая любовь, которую я не могу забыть.

– Алина хорошая девочка. Я по ней очень скучаю. Разговоры по видеофону, конечно, спасают меня от тоски, но все равно – без нее этот дом пуст.

– А мать Алины?

– Мы давно в разводе. Вы женаты?

– Нет, пока не успел.

– Иногда искренне любящие друг друга люди просто не могут ужиться под одной крышей. Слишом уж они разные. Так и мы с Ольгой – не смогли. Поддерживаем, так сказать, дружеские отношения.

– Спасибо, – я вернул Лукошину фотографию. – Вы мне действительно очень помогли.

– Не за что. Будете в наших краях – заходите, поговорим о Монтене.

– Прощайте, Виктор Иванович.

Я довольно долго простоял на улице в оцепенении. Мне ужасно хотелось вернуться к Лукошину и рассказать ему все о том, что случилось со мной, с ним и с Алиной в той России – в России Четвертого Рейха. Но я понимал, что это невозможно. И без того моя душа болела так, что никакими словами не описать. И потом, разве Лукошин мне поверит? Тем паче, что я еще и нетрезв…