Ник Демин - Туман. Квест «Похититель Душ» 2

Ваше Высочество, — начал всокий старикан в дурацкой тиаре, — мы хотим призвать Вас к милосердию.

Начало мне сразу же не понравилось: призвать меня к милосердию! Ужас! Мои войска только что победили войска узурпатора, его люди гарбили и бесчинствовали в стране, а я значит милосердие проявляй! Негодование моё было искренним, к тому же среди присутствующих не было ни одного из совета пяти.

Они бубнили что-то своё, но я уже не слушал. Ярость затопила всё моё существо, я бы убил их всех тут же и никто бы мне не помешал. Мелькнула мысль, типа:

А что?! Царь я или не царь!? Право имею, прикажу их шас на кол! — как вдруг мой взгляд упёрся в Альфа.

Он стоял с искажённым лицом, крутя в руках небольшой шар, разгоравшийся багровым цветом, к тому же начианющем пульсировать.

Мне надо посоветоваться, — мелькнула мысль, — иначе я щас такого наворочу, что плохо станет.

Ни слова ни говоря я развернулся и отправился внутрь шатра, оставив изумдёгнных таким ходом святош. Готфрид, Мауни и Альф потянулись за мной. Ушли мы недалеко, да и куда можно уйти посреди лагеря внутри шатра. Алшьф качнул какую-то штучку, вроде метронома и заслышав щёлкающий звук выдохнул:

Всё. Можно говорить, нас не услышат.

Как насчёт того, что по быстромцу их казнить? Всех и святош и моего братца, не дожидаясь честного и справедливого суда? А? — с натужной весёлостью проговорил я, но мои потуги на юмор остались не замеченными.

Нам понадобится их помощь, — тихо, но твёрдо сказал Мауни.

А если мы сейчас не пойдём на встречу Церкви, то могут возникнуть проблемы, вплоть до второй войны, а вторую войну нам не выдержать, — это уже Готфрид. — Так что о нашем государстве можно будет забыть, оно развалиться на кучу небоьших королевств.

Альф промолчал, но его красноречивый взгляд говорил лучше всяких слов, да я и сам понимал, что серъёзной проверки нам не выдержать. И всегда лучше иметь лояльных, или хотя бы не враждебных, святош.

У нас в кармане благословение иерарахов святой церкви, а без их позволениея… — начал я было, но Альф всё таки вставил свои пять копеек.

Слухи о единстве церкви сильно преувеличены. Под шумок они тоже затеяли чистку собственных рядов. Боле того, мне кажется, что этих двух напыщенных индюков послали с целью сделать из них мученников, а то и великомученников…

У церковников безпроигрышная позиция, — пробормотал я, — если я им откажу, то предать меня анафеме проще простого, как проклятое семя. В этом случае любое моё освидетельствование Церковью, по любому жоказывает, что я антихрист либо одежржим дьяволом, на их выбор. Дальше война всех против всех без малейшей надежды на нормальную жизнь. Второй вариант — я их казню, то есть сам пойду на обострение…

То же самое развитие событий, — сказал Готфрид, — только им даже не надо ничего говорить.

Действительно, получат великомучеников и всё, а дальше опять война.

Мы совершенно зря создали им такой авторитет, — угрюмо сказал Мауни.

Тут уж ничего не поделаешь, — это Альф, — по другому не получится, надо сдавать пленника. Они, скорей всего, не дураки и выпускать его не будут, но держать наготове и использовать как козырную карту в игре против Вас — это однозначно. Однако это решение позволит выиграть время.

То есть надо соглашаться, — пробормотал я.

Согласное молчание в ответ.

Ну что ж, — я криво улыбнулся, — милосердие, так милосредие.

Несмотря на слова Мауни о моей мудрости, чувствовал я себя паскудно. Мы вышли к этой сволоте, и Мауни объявил «королевскую» волю.

Секунду в лагере стояло молчание, а потом всё войско взорвалось криками. И как не погано, одобрительных звучало гораздо больше.

Вечером я пришёл в камеру, где содержался мой брат. Квартирка у него явно была получше, чем у меня в своё время в этой же шараге, да и в жратве его не ограничивали. Таких разносолов даже у меня на столе было не так много. Честно скажу, я не хотел обострения, наоборот хотелось договориться, раз уж нам обоим удалось выжить в битве, но рат был на удивление агрессивен, словно знал о приехавшей помощи. Он начал с угроз и закончил обвинениями.

Ты предаёшь верных тебе людей и это не я придумал. Это говорят твои же люди. Ты яшкаешься с церковниками, но за спиной держишь мага. Даже поговоривают чёрного. Ты никто без окружающих тебя людей и мечешься между ними, стараясь угодить то одгому, то другому. Единтсвеным твоим разумным поступком была женитьба на дочери двенадцатого герцога, но ты и тут сумел поднасрать и ребёнок родился мёртворождённым. Ты ничтожество… но это ты у меня в плену, а не я, — удалсоь мне вставить свою реплику.

Да это так, но все твои дворяне успели отметится у меня.

В это время в дверь стукнулись и в камеру смущаясь зашёл тюремщик, приволокший целый таз горячей воды. Пробормотав приличествующие случаю извинения, он поставил его в центре камеры и подвинулся пропустив внутрь емолодого тещедушного человечка, с большой сумкой. Высокопоставленный пленник с усмешкой наблюдал за моим удивлением.

Спасибо, братец, — сказал он тюремщику, подавая ему цельный золотой.

Тот аж выпучил глаза и проорал:

Рады стараться, Ваше Высочество!

Тщедушный залебезил, поудобнее устраивая его на табурете, и накладывая на лицо горяичй компресс.

Я развернулся и пошёл прочь, слыша негромкий смех за спиной.

Уже спускаясь с Мауни по лесенке вниз, я негромко позвал:

Густав.

По части появления и исчезновения, де Ширу мог бы позавидовать Чеширский Кот.

Да, Ваше Высочество.

Выясни, кто так заботиться о моём братце и с какой целью. К тому же мне кажется, что охрана башни немного страдает в плане излишнего рвения. Убедись, что всё нормально. И я хочу иметь списки моих дворян и одновременно больших друзей моего брата. Причём с пояснениями, а не просто перечисление имён.

Герольды проорали указ со всех башен: я уж не помню, что там было о братской любви и всепрощении, но люди плакали. Особенно их потрясло громогласно сделанное заявление брата, что он уходит в монастырь, где и примет постриг в качестве простого монаха.

Так же было объявлено, что в связи с примирением, прощаются все. Разумеется, знатные пленники должны были заплатить выкуп своим пленителям, но это было дело житейское, по крайней мере никто из них не попадал теперь под понятие заговорщики, а следовательно репрессий (читай казней) можно было не опасаться. Мои же воины тоже были довольны, пленники оставались у них, длЯ палаческих забав их не забирали, а деньги с рыцаря можно было стрясти не малые. Так что грандиозная пьянка, прекратилась через неделю. Мне пришлось закатывать пиры, на которых присутствовали все. Ну все громко сказано, однако в любом месте лагеря можно было достать кусок мяса и выпивку. За мой же стол запускались естественно не все. Мауни, Готфрид и иже с ними развернулись, занимаясь переговорами с жаждущими моего покровительства. Мы с братом прилюдно лобызались и говорили друг другу комплименты. Вот что интересно, некоторые гости общались больше с братом и церковниками, а не со мной.