Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 2. Крепость Теней

– Ну, я не сказал бы… – ответил Сельви, который, как всякий умный и знающий человек, все свои знания считал далеко не достаточными.

– Да брось ты прибедняться! Я сам видел, как ты с нашей рыжей норной болтал, что твой жених с невестой!

– Она знает некоторые слова по-нашему.

– Ладно, других все равно нет. Вот тебе ключ. – Торвард вынул из поясной сумки ключ от погреба, в котором были заперты кварги. – Бери девчонку и иди в погреб. Войдешь вместе с ней. Скажешь, что ты тоже лекарь и хочешь присутствовать, чтобы помочь, если понадобится. Если они будут шептаться, делай вид, что не слушаешь, даже с другими кваргами можешь поболтать. Но попробуй хотя бы разобрать, о чем речь.

– Не уверен, конунг, что у меня получится. Парень знает уладский, как родной, если они будут говорить быстро и тихо, я не пойму.

– Если они будут говорить быстро и тихо, значит, все идет как надо, а больше мне и не нужно. Держи.

Сельви взял ключ.

– Ты, это! – Халльмунд многозначительно кивнул ему. – Сам-то того, поосторожнее. Мало ли чего им в голову взбредет!

Тейне-Де пришла не одна, а в сопровождении одного из фьяллей – невысокого, светловолосого, стройного, но уже далеко не молодого. Бьярни его присутствие было ни к чему, но приходилось мириться. Тейне-Де с факелом в руке подошла к нему, лежащему на соломе с самым убедительным видом умирающего, который он только мог изобразить, а фьялль остался у двери, даже стал расспрашивать о чем-то Ивара хельда, у которого была перевязана голова.

– Послушай, прекрасная дева! – зашептал Бьярни, когда Тейне-Де склонилась к нему. – Я не болен, но надеюсь, что ты не выдашь меня. Я позвал тебя, потому что мне больше не у кого узнать новости и некого просить о помощи. Вижу я, что ты с терпением и стойкостью исполняешь долг, наложенный на тебя твоим благородным происхождением и милосердием твоего сердца, но все же нельзя не согласиться, что участь пленницы фьяллей недостойна тебя.

– Участь пленницы недостойна меня, но я не вижу пока никого, кто мог бы избавить меня, – ответила девушка. – Я сделала что могла, когда прокляла короля Лохланна, но меня вынудили изменить проклятье на благословение. Его судьба одолела мою судьбу, и пока я ничего более не могу сделать.

– Но у тебя ведь остался отец. Риг Брикрен, я не сомневаюсь, жив и на свободе, и он соберет войско, чтобы освободить тебя.

– Но он не знает, где я, – хмуро ответила Тейне-Де. – Он не знает, в каком я положении и чем он может мне помочь.

– Если бы только мне удалось оказаться на свободе, я непременно нашел бы его и привел к тебе на помощь.

– Не знаю, как я могла бы тебе помочь.

Тейне-Де обернулась и через плечо бросила взгляд на фьялля. Тот уже размотал повязку на голове Ивара и осматривал заживающую рану – видно, тоже понимал в лечении.

– Скажи, этот погреб снаружи охраняют? – спросил Бьярни.

– Я не обращала внимания. Но он заперт.

– А у кого хранится ключ?

– У самого короля.

– У Торварда конунга?

– Да.

– Ты могла бы как-нибудь достать его?

– Не думаю. Я больше не врачую его раны и не приближаюсь к нему.

– Если бы ты смогла достать ключ и отпереть дверь, я распорядился бы свободой на благо и мне, и тебе.

– Хорошо, я попробую, – хмуро ответила девушка. – Но не обещаю того, что, возможно, не сумею исполнить.

Тейне-Де вскоре ушла. Бьярни проводил ее досадливым взглядом. Похоже, от этой красотки толку мало. Была бы на ее месте Элит, уж она бы что-нибудь придумала, достала бы ключ хоть из пасти Фенрира!

Но, видно, боги его слышали и напрасно он так мало надеялся на Тейне-Де. Тем же вечером, когда она прислуживала фьяллям во время ужина, сам конунг обратился к ней.

– Ты ходила сегодня навестить моего пленника, Бьярни, – сказал он ей при помощи Хавгана, хотя давно подозревал, что пламенная дева и сама понимает если не все, то многое. – Как ты нашла его здоровье?

– Его здоровье очень плохо, – ответила Тейне-Де. – Силы его души и тела подорваны, и он разлучен со всем, что ему мило. Он умрет, если не дать ему возможности снова видеть небо и дышать ветром. Ибо в нем – Красный Дракон, и он зачахнет, если оторвать его от сил всех высших стихий.

– Ах вот оно что! – Торвард многозначительно покивал. – Не годится мне уморить в погребе такого доблестного человека и достойного соперника. Пожалуй, надо дать ему возможность иногда выходить, подышать свежим воздухом. Ты возьмешь на себя присмотр за ним во время этих прогулок? – обратился он к девушке.

Тейне-Де пожала плечами: дескать, мне дела нет, но если ты приказываешь…

На следующее утро двое кваргов вынесли якобы больного Бьярни из погреба и положили на травке на склоне холма. Ему казалось, что он видит окрестности бруга Айлестар впервые за долгое, долгое время: с достопамятной битвы едва прошла неделя, но для него она растянулась на целый год. Так же блестела летняя зелень, отражаясь в прозрачных струях Клионы, так же сияло солнце, будто не замечая, что над землей Клионн распростер свои крылья Черный Дракон. С наслаждением вдыхая свежий воздух после духоты погреба, видя вокруг широкий простор, Бьярни ощущал, что Тейне-Де не слишком уклонилась от истины, описывая его «болезнь», – еще немного, и он в самом деле начал бы чахнуть.

Двое фьяллей, сопровождавшие их с Тейне-Де, устроились поодаль на травке и принялись играть в ножик. Пламенная дева сидела на траве, обняв колени и грустно склонив голову с густой волной пышных рыжих волос. Поглядев на нее, Бьярни почувствовал жалость: ее участь тоже была незавидна. Здесь она пока еще – королевская дочь, а спустя немного времени станет рабыней, проданной какому-нибудь болвану за три марки.

– Не знаю, чего ты этим добился, – проговорила она, не поворачиваясь к Бьярни. – Если ты убежишь отсюда, мне придется за это отвечать.

– Но ты можешь сказать, что я обманул тебя и притворился больным.

– Он мне не поверит. – Тейне-Де покачала головой. – Он знает, что я прекрасно могу отличить здорового от больного – ведь это я выходила его, когда он умирал! И умер бы, если бы не мое искусство.

– Неужели в благодарность он не простит тебя, если пленник убежит? – сказал Бьярни, хотя сам понимал: даже ради собственной свободы он не может ставить под удар девушку.

– Я не заметила, чтобы чувство благодарности было ему свойственно, – ядовито отозвалась Тейне-Де. – Я спасла ему жизнь, но не вижу от него ничего, кроме приказов: подай это, принеси то. Он сделал меня своей служанкой.

Она отвернулась, пряча глаза от стыда и досады. Королевской дочери трудно было смириться с таким положением дел – об участи более худшей она даже не думала.