Ник Перумов - Черное Копье

Любо-дорого было смотреть, как, скрываясь между камнями, ужами скользя по малозаметным трещинам и промоинам, ни на мгновение не появляясь на открытых местах, устремились к башне орки из десятка Бироза. Фолко приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы хотя бы предположить, где те находятся.

Орки исчезли среди камней; взоры дружинников приковала к себе башня.

Гномы и хоббит лежали, прячась в невысокой поросли тамариска; зоркий Фолко заметил какой-то блеск в одной из бойниц, но это мог быть и закатный луч.

Посланные Отоном разведчики появились в поле зрения остального отряда, лишь когда добрались до стен башни, став неуязвимыми для стрел, если бы ее защитникам вздумалось пустить в ход луки. Что было дальше, понять было трудно; однако спустя несколько минут до слуха оставшихся в лагере долетел звук рога. Опасности не было, башня была покинута.

В сгущающуюся ночь ушли десятки Охано и Фирате — занять гребни, между которыми шла тропа. Через час, когда тьма уже изрядно сгустилась и от вечерней зари остались лишь смутные сполохи возле самого горизонта, Отон сделал знак остальным.

Шли молча, растянувшись двумя длинными цепочками и держа наготове луки; Фолко, больше доверяя слуху, чем глазам, ловил малейшее шевеление на темных склонах — однако все оставалось тихо и недвижно.

Все выше поднималась луна, все круче становилась и ведущая в глубь гор тропинка. Вскоре отряд Отона вытянулся в длинную цепь. Где-то впереди пробирался среди каменистых россыпей десяток Бироза; Охано и Фирате прикрывали товарищей с боков. Фолко недоумевал, почему Отон стал сам смотреть, что делается в оставленной башне; и внезапно его размышления прервал резкий, рвущий слух вопль откуда-то из тьмы перед ними, сменившийся криками и лязгом мечей. Где-то там, впереди по ущелью, их передовой дозор схватился с неведомыми врагами, и Отон, не теряя ни секунды, скомандовал: «На коня!»

Оказавшись в седле и доверившись чуткому скакуну, Фолко на миг зажмурился и напрягся, стараясь уловить опасность, обращаясь к своему не раз выручавшему его чутью. Ответа не было, его словно опустили в плотное, гасящее звуки и движения масло; он ничего не ощущал.

Фолко не успел испугаться, удивиться или огорчиться этому. Звуки боя раздались и сверху, на гребне скалистой гряды; оттуда вынеслись стрелы, и хоббит оказался втянутым в бессмысленный бой — ему пришлось убивать лишь для того, чтобы не быть самому убитым.

Однако дружинники Отона не растерялись. Не дожидаясь команды, каждый сжался в седле, укрываясь за круглым щитом; они пришпорили коней, стараясь как можно скорее уйти из-под прицела невидимых лучников и схватиться с тем, кто, как все решили, преградил им путь по тропе. Еще несколько мгновений скачки — и передовые всадники вылетели прямо на смутную массу врагов, напиравших на остатки десятка Бироза. Неведомые наездники были облачены в просторные серые плащи, и лица скрывались под наличьями низких шлемов; длинные прямые мечи тускло взблескивали при взмахах. Бироз потерял уже троих, однако остальные орки отчаянно отбивались, сбившись тесной кучкой и медленно отступая.

— Ангмар! — грянул боевой клич Олмерова воинства; свистнули арбалетные стрелы; в толпе напиравших противников кто-то упал, но ряды их сомкнулись, продолжая надвигаться.

Отон поспешно перегораживал ущелье стеной орочьих и ангмарских щитов; лучники — хазги и истерлинги — били через головы спешившихся; Фолко оказался рядом с Торином и Малышом в строю приготовившихся встретить натиск врагов пеших воинов.

Во тьме хоббит не видел выражения глаз друзей, однако в нем самом грузно ворочался, поднимаясь и разрастаясь, мерзкий и склизкий комок страха — погибнуть вот так, здесь, в забытых всеми горах от рук воинов забытого народа, сражаясь на стороне своих лютых врагов!

Серые плащи заколебались, не выдерживая бьющих наповал стрел. На краткий миг возникло затишье, и вперед тотчас же вышел Отон. Он сбросил плащ; черная кольчуга доходила до колен; не взяв с собой щита, он обеими руками держал прямо перед собой свой очень длинный прямой меч. Широкое лезвие с шипением рассекло воздух и, высекая искры, со скрежетом вонзилось в каменистую землю.

Отон заговорил — чистым, холодным голосом, опираясь на угрюмо-молчаливый строй своих. Поднаторев в пути, запомнив несколько сотен самых употребительных слов из восточных языков, Фолко с трудом, но все же понимал его речь.

— Мы — посланцы Вождя, — говорил Отон, — мы пришли к вам с миром. Что, кроме мира, может быть между делающими одно дело? Нам нужен проход через ваши края… Не причиним вреда… Готовьтесь к походу… к вам подбирается Ночная Хозяйка… Вождь избавит… Мы уничтожим эльфов… вы будете с нами, и ваша сила, которая так нужна людям в борьбе с колдовством бессмертных… зачем вы напали на нас и пролили нашу кровь… несправедливо… закон гостеприимства по обычаю степей и гор… я могу требовать выкуп… я избираю свободный пропуск…

Никто не отвечал Отону. Из-за недвижных шеренг противостоящих ему воинов в серых плащах до слуха хоббита донеслась медленная, заунывная музыка, тоскливо тянущаяся на несколько однообразных, повторяющихся раз за разом нотах. Тупая боль стиснула виски, во рту пересохло.

Орки стали медленно-медленно пятиться; и, словно защищаясь от яркого, бьющего прямо в глаза света, прикрыл лицо ладонью и Отон; у хоббита что-то случилось со зрением — на месте строя врагов он видел лишь неразличимый в деталях серый туман, словно подсвеченный изнутри тусклым, мертвенным светом.

А потом все внезапно стихло, и, придя в себя, дружинники лишь оторопело таращились в окружавший их сумрак — шеренги сероплащных воинов растаяли как дым, исчезнув без следа; ангмарцы подобрали на камнях немало своих арбалетных стрел, нашедших цель, измазанных кровью…

Однако Отон не стал терять времени на попытки разобраться в этих загадках. Зло и повелительно отдавая команды, он привел отряд в порядок, и вскоре они вновь пробирались залитым тьмою ущельем.

Неусыпные глаза постоянно следили за ними; затылком хоббит постоянно ощущал чужое присутствие; однако откуда-то из потайных уголков сознания все явственнее проявлялась невеселая мысль — эти в сером не враги Отону.

Произошло недоразумение, скоро все выяснится — и еще один отряд займет свое место в строю готовящейся к броску на Закат армии Востока…

Только на рассвете Отон объявил привал. Измученный путем и постоянным ожиданием вражьей стрелы из мрака, Фолко повалился на одеяло и тотчас уснул как убитый.

Весь следующий день — а Отон дал отряду лишь краткий отдых — они двигались узкими, извилистыми ущельями, сплетшимися в причудливый лабиринт. Коричневые, серые, черные скалы мрачно возносили свои увенчанные рогатыми коронами главы над длинной цепочкой дружинников. Несколько раз на господствующих высотах им попадались высокие башни, подобные той, что стерегла крайний рубеж владений хеггов. День выдался сумрачный, бессолнечный, низкие тучи надвинулись с востока, грозя вот-вот пролиться промозглым ливнем. Еще выше стали окружающие их каменные стены; но вот ущелье внезапно раздалось в стороны, выведя отряд на плоскую круглую проплешину, поросшую травой, не меньше мили в поперечнике. Отон предостерегающе поднял руку.