Галина Гончарова - Средневековая история

— Ваше сиятельство, это бы у красильщиков и дубильщиков поспрашивать…

— А где они?

Выяснилось, что их мастерские в обязательном порядке стоят за городской стеной. И подальше от города. Ибо — воняет.

Лиля только фыркнула. Вот она — средневековая экология. Воняй, но подальше. Хотя ей-ей…. Она на улицах города почти задыхалась. Как же должны вонять мастерские, что даже местные ужасаются? А что выбрасываемые отходы производства могут попасть в реку, а ты из этой реки морду моешь — это пустяк.

Женщина прикусила губу и задумалась.

Ладно. Надо обеспечить себе набор химикатов. А потом уже решим, кто, чего, куда и как…

Но еще….

Больного забывать не надо, ага?

Али Ахмет дин Тахирджиан лежал на кровати. Старшая жена поила его молоком. Лиля распорядилась — молоко в обязательном порядке. Заодно узнала, что тут делают неплохой творог и сметану. А вот йогурт — не умеют. И про взбитые сливки не знали. Но рецептом делиться не тянуло.

При виде графини женщины подскочили. Лиля улыбнулась и подошла к кровати.

— Доброго дня. Как вы себя чувствуете?

— Не слишком хорошо…

Отрывистое приказание на непонятном языке — и обе женщины вымелись за дверь. Лиля взяла пациента за руку, посчитала пульс, коснулась губами лба…

— Я ожидала худшего. Но у вас почти нет жара.

— Это хорошо?

— Очень. Вы крепкий. Молоком вас поят?

— Да. Зачем?

— Я приказала. В молоке есть то, от чего кости быстрее срастаются.

Про кальций и правильное питание промолчим. Ибо с зайцем не говорят о квантовой физике.

— И что это?

— Кость — белая?

— Белая.

— и молоко — тоже. Оно поэтому и укрепляет кости.

— А соль? Тоже ведь белая….

— Не путайте. Это не жидкость.

Али Ахмет кивнул.

Лиля осмотрела ногу. Вроде бы лубок ровно, нога зафиксирована, вытянута…

— Примерно дней десять — и я покажу вашим женщинам, как надо разминать мышцы ноги. Чтобы вы встали на ногу не хромая, и даже не помня о переломе.

— Ваше сиятельство, я буду вашим вечным должником.

Лиля отмахнулась. Хотя в душе и проскользнуло, что связи — вещь полезная.

— Думаю, мы договоримся. Если вы мне немного поможете с торговлей. У меня есть то, что выгодно вам. Но я не могу торговать. А вот вы можете — к нашей общей выгоде.

— Те же чернильницы?

— Разве они не будут иметь успех?

— Будут. Это хорошая вещь.

Да уж кто бы спорил. И это ты еще половины идей не знаешь.

Лиля подумала — и озадачила Али Ахмета проблемой химикатов. А пусть подумает!

Но вместо этого…

— Вода, которая прожигает все, когда горит? И потушить ее нельзя? Она даже на воде горит.

Лиля поставила ушки на макушке.

— А цвет какой? Она радужно блестит на поверхности воды? И от нее мерзкий привкус?

— да, ваше сиятельство.

Лиля потерла руки.

НЕФТЬ?!

Пусть сырая, неочищенная, да хоть какая!!!

— Мы дорожим ей. И используем на войне. Она поджигает все, на что попадет и горит даже на воде…

— А можно ее как-то купить?

— У меня есть с собой на корабле несколько кувшинов. Я распоряжусь, чтобы вам доставили один.

Сияющие глаза графини были лучшей наградой.

Али Ахмет понял, что больше ей ничего и не надо. Во всяком случае — пока.

— я распоряжусь.

Лиля еще раз померила ему температуру, прикинула, что из свежекупленных трав надо заварить — и ушла составлять отвар.

Али Ахмет кликнул охрану — и отправил одного из мужчин на корабль с запиской. Пусть принесут кувшин уже сегодня к вечеру. Ему хотелось сделать графине приятное.

Да и…. негоже мужчине ходить в должниках у женщины.

А еще пусть пришлют сюда других жен. Эти уже устали, ухаживая за мужем и господином, им требуется отдых.

— дорогой, это наш единственный шанс! Ты ведь сможешь это сделать. Правда, любимый?

— да, конечно.

— он лежит один в комнате. Конечно, при нем эти курицы, но завтра там буду я. А у меня есть настойка сон-травы. Все будут спать, как убитые.

— А я…

— второй этаж. Я открою тебе окно. А поутру… все падет на голову этой толстой чужестранки…

— Почему бы и нет.

— иначе мы ведь не сможем быть вместе…

Мужчина подумал, что деньги — это тоже веский аргумент. Намного более веский, чем женские прелести. Но разочаровывать любовницу не стал. Зачем?

Пусть думает, что станет его женой и старается на совесть.

Хотя конечно, это так не будет.

Зачем покупать корову, если и так получаешь молочко?

Наоборот, надо подумать — не избавиться ли и от любовницы?

Мало ли что ей еще придет в голову?

Толком разобраться с отварами Лиле не дали. Явился Хельке Лейтц.

Если бы не вирмане — ворвался бы в комнату. А так все-таки постучать изволил.

— Ваше сиятельство! Я сделал это!!!

Лиля взяла в руки маленький сверточек. Пальцы чуть дрогнули!

И в руках у нее оказалось перо.

Самое настоящее. Точь-в-точь такое, каким она писала когда-то. У мамы их была целая куча — и девочка обожала чернильные ручки.

— Ваше сиятельство, я проверил! Оно шикарно пишет!

Перо было простым, из серебра, насаженное на деревянную палочку. Но это был шаг вперед.

Лиля бросилась к столу, достала чернильницу, вывела пару слов на бересте, которая тут была в почете, как заменитель бумаги… растет ли где-то папирус?

Получать бумагу из деревьев Лиле не хотелось принципиально. Она была за экологию, а всякие идиоты пусть свои речи где-нибудь еще печатают.

Да и процесс она представляла плохо.

Вот если правда из тростника попробовать?

Но это чаны нужны, химикаты опять же, пресс…

И растет ли здесь достаточно волокнистый тростник?

— Ваше сиятельство? — робко напомнил о себе Хельке.

А в следующий миг ювелир испытал настоящий шок. Потому что госпожа графиня подпрыгнула на месте (пол ощутимо дрогнул), выкрикнула «Урррааа!!!» — и поцеловала старика ювелира в щеку.

— Хельке, вы это сделали! Какой же вы молодец!!!

Ювелир ощутил, что на глаза наворачиваются слезинки.

— Ваше сиятельство…

— Вы — умница! Вы замечательный!

Лиля хвалила старика минут пять. Ювелир краснел, но похвалу принимал. Заслужил ведь! Да и приятно… он, эввир, существо исконно презираемое аристократами… пока им не понадобятся деньги. А эта женщина хвалит его совершенно искренне. И не кривит душой. Уж в это-то он разбирается.

Лиля наконец успокоилась — и протянула ювелиру бересту.

— Вот, посмотрите. Это — застежки.

— Застежки?