Дмитрий Емец - Маг полуночи

– И как же мы будем выкручиваться? – спросил Мефодий.

Арей задумчиво посмотрел на свою ладонь, большую, точно вырубленную из дерева и почти лишенную линий. Только одна глубокая линия жизни бородзила ее от запястья к указательному пальцу.

– Придется пойти на крайнее средство. Если бойца нет – надо его впустить. Вселить в твое сознание хорошего бойца…

– Кого? Вас?

– Нет, мой друг. Не обижайся, но мое сознание пока еще нужно мне самому. Тебе же придется удовольствоваться… м-м-м… Хоорсом. Он совсем неплох. Хоорс был вторым бойцом мрака и погиб в стычке несколько веков назад.

Мефодий прокрутил в голове только что сказанное.

– А что это была за стычка, в которой погиб Хоорс? – спросил он.

Арей провел указательным пальцем по своему длинному шраму.

– Я выразился неточно. Это была не столько стычка, сколько дуэль.

– И кто убил второго бойца мрака?

Арей поднял на него глаза. Они были спокойны, но из них исходила такая тяжесть, что Меф ощущал почти материальное давление его взгляда.

– Его убил я, Арей, барон, мечник мрака. Отсек ему дарх вместе с головой в бою, длившемся около получаса… В какой-то мере он сам встал под клинок. Не выдержал унижения, лишившись дарха. Дуэли между своими к тому времени были уже запрещены. Меня отправили в ссылку на маяк. Кое-кто предлагал даже казнь, но Лигулу я был нужен. Теперь я понимаю зачем… Для дуэли же были причины, о которых я не имею ни малейшего желания распространяться.

– И теперь вы хотите вселить Хоорса в меня? – поинтересовался Мефодий.

– Я ничего не хочу, синьор помидор! Мое «хочу» давно лежит на кладбище. Я только пытаюсь сделать так, чтобы ты выжил, если дело дойдет до стычки. И запомни: вселять надолго в себя Хоорса не надо. Только на краткие мгновения боя. Не более. Поверь, что твоему телу будет гораздо спокойнее, когда меч будет в руке у Хоорса…

– А как я его вселю? – с сомнением спросил Мефодий. Идея не казалась ему блестящей. Скорее наоборот.

– Видишь ли, впустить Хоорса не так уж и сложно. Думаю, лишенный тела, он охотно на это пойдет, ну а помахать мечом – это для него естественно, как дыхание.

– А как потом выгнать его? – спросила Дафна.

– Умница, девочка! Ты верно поняла проблему. Пригласить гостей – это еще полбеды, а вот намекнуть им, что пора домой… Разумеется, выгнать Хоорса будет непросто. Он захочет и дальше существовать в твоем теле, вежливо попросив хозяина – то есть тебя – выйти вон. Если он сумеет подавить твое сопротивление – тебе конец. Но если морально ты окажешься сильнее – он уступит и уйдет.

– А как я его прогоню?

– Стыдитесь, синьор помидор! Ты кто – Мефодий Буслаев, надежда мрака, или жалкая тряпка? Если второе – лабиринт тебя не пропустит… Тренировку мы начинаем прямо сейчас!

Мефодий ностальгически вспомнил одноглазую яичницу – единственное утреннее блюдо Зозо, которое она была в состоянии приготовить.

– Ну вот, опять без завтрака. Стражи мрака когда-нибудь кормят своих сотрудников? – грустно спросил он.

– Изредка… Ты поешь позже. Жизнь, по большому счету, это не битва мышц, но столкновение твоей воли с волей чужой. Тело упало, но воля подхватила его и повела в бой. Слабая воля – это тухлое яйцо со слабой скорлупой. При любом ударе извне скорлупа трескается. Сильная воля – это алмазное яйцо. Оно не может треснуть, даже если вокруг расколется весь мир. И неважно, в каком оно теле – взрослого или ребенка.

Мефодий с сомнением хмыкнул. Он никогда не ощущал в себе эдакой волевой мускулистости. Даже из кровати по утрам он вытягивал себя с превеликим трудом, сражаясь за каждый квадратный сантиметр одеяла.

– Что за кисельное настроение, господин Буслаев? – рассердился Арей. – Побеждает не тот, чьи мышцы сильнее, но тот, кто не дорожит собой и своими мышцами. Сильному уступят дорогу, даже если он будет на костылях и без головы.

Дафна хихикнула, оценив двойное дно этой фразы.

– А теперь начнем! – напирал Арей. – Закрой глаза… так… подключи внутреннее зрение… теперь представь себе кувшин, наполненный водой до самого верха. Представил?

– Да.

– Это твое сознание. А сейчас представь, что где-то внутри кувшина, в толще жидкости образовался большой пузырь воздуха… Ну решительнее! Освободи место! Сделай сознание пустым. Не все, а только часть! А теперь представь, что этот пузырь заполняет другое вещество. Скажем, эфирное масло… Не давай ему расползаться и смешиваться с твоей водой! Ни на миг! Держи границу! Получается?

– Ну… пытаюсь представить! Но оно же растечется!

– Держи границу, кому говорю! Не давай растекаться, если не хочешь, чтобы чужое сознание смешалось с твоим! Окружи его мысленным коконом, ну! Готово?

– Примерно, – кивнул Мефодий, пытаясь возвести между жидкостью невидимую преграду. Масло рвалось смешаться, но вода теснила его. Внезапно Мефодий сообразил, почему это воображаемое сражение занимает у него так много сил. Он изначально представил себе слишком большой воздушный пузырь – и впустил слишком много масла. Он представил себе все заново, но теперь уже уменьшил размер пузыря. Удерживать масло в ментальных границах стало намного проще.

– Отлично! – одобрил Арей. – Запомни размер пузыря и никогда не впускай больше чужого сознания, чем ты сможешь сдержать! Это твоя норма! Любое превышение опасно! Привыкни удерживать границу! Выходит?..

– Да, – кивнул Мефодий.

– Браво, синьор помидор! А теперь сосредоточься и скажи себе: я впускаю в себя дух Хоорса, но лишь для рубки!

– А он услышит?

– Все ментальные существа реагируют на такие призывы. Пространства для них не существует. Их нигде и их везде – суть стороны одной медали… А теперь впускай Хоорса! Чем скорее ты это сделаешь – тем лучше.

«Впускаю дух Хоорса для рубки», – подумал Мефодий и тотчас понял, что не был полностью готов для этой мысли. Не следовало быть таким расслабленным.

Мефодий ощутил, как в его сознании появилось ОПАСНОЕ НЕЧТО. Он чувствовал его, но не управлял им, не имел над ним контроля. Вначале – в какой-то бесконечно короткий миг нечто пребывало в растерянности. Мефодий напряг сознание, контролируя его. Нечто послушно – даже слишком послушно – сжалось и уступило. Мефодий перестал ощущать его и расслабился, думая, что нечто ушло, исчезло. Испугавшись, что оно совсем исчезло и Арей будет недоволен, он снял внутреннюю границу, тот самый барьер, что прежде, как толстое стекло, отделял его от опасности. И тут коварное оно, дожидавшееся своего часа, точно взорвалось… Множество длинных щупалец устремились во все стороны, заполняя сознание, стремясь охватить все его «я», получить контроль над телом. И почти сделали это, захватывая один центр мозга за другим.