Надежда Мамаева - Дропкат реальности, или пособие для начинающего шулера (СИ)

— Прошу прощения! — дознаватель поднял руки в знак полной капитуляции перед серыми мундирами. Мы с моей спутницей слегка заблудились.

Помятый вид 'спутницы' говорил сам за себя, как и распухшие губы, посему стрелки понимающе заулыбались и милостиво оружие опустили.

— Герр (в подобной ситуации панибратство допустимо и 'уважаемый/благородный' можно опустить), Вы ошиблись комнатой. Вам следует воспользоваться вон той дверью.

Стражник махнул арбалетом в неприметный проем. Поскольку руку он по — прежнему держал на курке, болт с чувством выполненного долга вырвался из желоба, подгоняемый тетивой. Стражники проследили взглядом, как колышущееся древко вгрызлось наконечником в полированный дуб двери, куда угодила нечаянно пущенная стрела, потому‑то хук Эрдена, пришедшийся по скуле одного из охранников, был для того полной неожиданностью. Бутылка изысканного вина пятидесятилетней выдержки, с налетом пыли на сургуче, свидетельствовавшем о внушительном возрасте хранимого в ней, была подхвачена со стола изящной женской ручкой. Вассария со всей силы обрушила ее на голову второго стражника, перехватив сосуд с изысканным напиткам совершенно по — плебейски, за горлышко. Но третий, стоявший в дальнем углу, успел‑таки среагировать, пустив стрелу, угодившую в грудь Эрдена.

Не пусти стрелок болт в дознавателя, был шанс отбиться от временно дезориентированных стражников, а так… и невольный дегустатор вина, и собиратель хуков приходили в себя, да и стрелок, за ненадобностью отбросив арбалет, приближался с обнаженным акинаком.

Эрден пошатнулся, но не упал, лишь очумело глянув на девушку и прорычав: 'Беги!'.

И Васса побежала, с каждым шагом растаптывая иллюзии и мечты, которые, оказывается, еще были в ее сердце. За эту победу уже заплачена самая высокая цена, хотя сражения еще и не было.

Ей повезло: она ворвалась в покои Ваурия, когда тот стоял перед зеркалом в парадном облачении.

Последнюю преграду, в виде личного охранника императора Васса преодолела, пойдя на дамскую хитрость — ровесницу прародительницы всего женского рода. Слабую и беспомощную, растерянную женщину всегда подпустят ближе, чем вооруженного до зубов мужчину. Стражник подпустил. Стражник поплатился.

— Если бы Вы хотели меня убить, то уже убили бы. — Ваурий не спрашивал, он констатировал факт.

— А что мне мешает произнести пламенную речь и после этого убить Вас? — более странного начала диалога с венценосным правителем Васса не могла и помыслить.

— Хотя бы здравый смысл, доведший вас до моих покоев. Фанатиков обычно расстреливают еще на подступах к дворцу. А кроме них речи толкать некому. Наемные же убийцы лишены сантиментов. Итак, излагайте и уходите.

— Почему вы решили, что я хочу Вам что‑то сказать?

— Нет? Тогда просто уходите. Скучающий вид императора заставил Вассу взглянуть на монарха под другим углом. Понять причину его беспечности, не напускной, а реальной. Взглянуть, как учил дедушка. И взгляд тут же зацепился за перстни, массивные, но не подходящие к костюму. Родовые? Да к капризам императорской семьи вся сокровищница державы. Тогда… плебейский малахит, что был центральным камнем в гнездовой оправе одного из колец, блеснул особенно ярко. В этот краткий миг Васса решилась, полагаясь больше на чутье, чем здравый смысл, памятуя о словах Эрдена, что император не терпит наветов и не обращает внимания даже на доводы самого великого инквизитора. Просто так он ее слушать не станет.

Шестеренки в сознании девушки закрутились, сопоставляя факты, слухи, имена, домыслы. Ваурию поразительно везет в любые азартные игры, потому он и не играет (хотя шептуны прибавляли, дескать, кто из подданных осмелится выиграть у самого императора). Странные кольца, больше всего напоминавшие обережные, расслабленная реакция на, казалось бы, прямую угрозу жизни. А что, если причина этого — заслуга амулета, подобного тому, который создал отец Леша?

— Знаете, я ни разу не проигрывала в карты. Вы, ходят слухи, тоже. Хотелось бы узнать, чья удача будет крепче.

— И ради этого Вы преодолели охрану и рисковали жизнью? — Ваурий был удивлен, он был заинтригован.

Как говорил старик Хайроллер: 'Из животного может сделать человека не труд, а жажда халявы и любопытство. Ибо именно любопытство — одно из сильнейших свойств натуры'. Именно оно и стянуло с лица императора маску скуки, как слуги стягивают чехлы с мебели по приезду хозяев в загородный дом: быстро и бесповоротно, в один миг.

— Последняя воля приговоренного…Вы ведь знаете, что самовольное проникновение в императорские покои карается смертью.

Девушка кивнула.

Три щелчка пальцами. Из незаметной двери появился сухонький слуга, выжидательно посмотрел на своего господина.

— Колоду, новую. Его величество желает сыграть в кроумский покер.

Слуга удалился, а Ваурий удовлетворённо кивнул головой:

— Думаете, так легко попасть в мои покои? Если бы вошли с кинжалом Вам бы уже перерезали горло.

При этих его словах плотная ткань штор колыхнулась, на мгновение явив взору девушки личного телохранителя императора.

Васса запоздало подумала, что облаченные такой властью люди не могут быть просты. Либо учишься хитрить и перестраховываться с пеленок, либо умираешь. Такой вот венценосный естественный отбор. Ваурий, если он ныне живой и здоровый благополучно его прошел, и, надо полагать, переживал попытки покушения на свою особу не единожды.

Меж тем император продолжил:

— Мне стало любопытно, кто так старательно добивается императорского внимания тет — а-тет, и юная фьерра, Вам удалось меня удивить.

Меж тем слуга бесшумно внес поднос, на котором было несколько нераспечатанных игральных колод и стеки фишек.

Император повернулся на каблуках и, больше не произнося ни слова, прошел к столику. Васса последовала за ним.

Сила магии против мастерства. Лицедейка понимала, что ее последняя партия будет самой сложной. Но она обязана была ее выиграть. Она закрыла глаза, сосредотачиваясь, а когда их открыла — это была уже не Васса. Вассария Хайроллер, внучка так ни разу и не пойманного каталы, чья слава гремела по всей империи, сидела сейчас напротив Ваурия и мило улыбалась самой обольстительной из своих улыбок. Голос, словно игривая кошачья лапка, мягкий, но с подтекстом опасности, будоражащей кровь любого мужчины:

— Позволите мне перетасовать колоду?

Небрежно, нарочито — неумело девушка разорвала пергамент, высвобождая пятьдесят четыре карты: кумовья и снохи, сестры и братья в четыре масти. Джокеры, лежащие сверху колоды, были сразу же отброшены девушкой в сторону. Играют только масти.