Милена Завойчинская - Магия книгоходцев

Монстрики бросились строиться. Заодно потолкались, попихались, чуть — чуть подрались, но в конечном итоге выстроились. Змей Горыныч колонну замыкал и на три голоса кричал, что это ужасная несправедливость и дискриминация.

— Мы не можем встать в колонну по двое! — кричала центральная голова. — Нас трое!

— Это дискриминация по физиологическому признаку! — верещала левая.

— Мы требуем уважать наши права! — вопила третья.

— Да ты, Горыныч, никак на все три головы ополоумел?! — уперла руки в боки Баба — яга. — Ишь, зенки‑то свои наглючие выпучил! Мы, значит, строимся, а ты права качать удумал?!

— Ты, старая, не выступай! — заголосили головы Горыныча. — А то сейчас закусим твоими косточками!

— Ах ты ж, змеюка поганая! — вызверилась Яга, схватила свою метлу, выскочила из колонны, накинулась на Горыныча и принялась его метелить.

— А — а-а! Нас обижают! — заверещал Змей разными голосами и завертелся юлой, сшибая хвостом других сказочных персонажей и адептов, подошедших слишком близко.

Я уронила лицо в ладони, не зная, что делать. Уж сотворила фантомов, так сотворила.

— Отпад! — выдохнула за моей спиной Лола. — Ну ты и чудовище! Это же надо было таких монстров создать.

Я вздохнула, покосившись на массовую драку, происходящую на лужайке. Разве же остальные могли устоять и не ввязаться? Куча — мала визжала, рычала и ухала, а на вершине скакало Чудо — юдо и вопило:

— Ух, хорошо! Эх, хорошо! Ох, хорошо!

Над ним парила Жар — птица и периодически клевала его в маковку. Сивка — бурка и Конек — горбунок переглянулись, заржали и стали бить воздух копытами, примеряясь, чтобы скакнуть на бегающего вокруг поверженных сказочных героев Серого Волка.

— Наших бьют! — выполз из‑под горы тел Соловей — разбойник и свистнул.

Деревья пригнулись к земле, школяров разметало в стороны, а стекла в окнах жалобно зазвенели. Меня, как создательницу, свист Соловья не зацепил, а вот жалобно хрюкнувшую Лолину унесло обратно в холл женского общежития.

Ой, мама! Что творится! Я ведь просто не дойду до Аннушки, чтобы сдать ей курсовую.

Потеряв надежду призвать наглядные пособия к порядку, и сорвав голос, я отрешенным взглядом наблюдала, как пригибаясь к земле, ко мне бегут от главного корпуса Мальдин, Гастон, Рив и Карел. Они были в курсе того, что я готовила, но, похоже, такого размаха не ожидали. Да я и сама в шоке была, чего уж лукавить.

— Мы позвали ректора! — перекрикивая гвалт, прямо в ухо заорал мне Ривалис.

Я дернула шеей, понимая, что, скорее всего, бедного магистра Новарда придется отпаивать пустырником. Надо бы занести бедному ректоры успокоительной настойки по ведьминским рецептам. Десять капель на стакан и можно познать дзэн. Проверено!

— Ты что натворила? — схватил меня кто‑то за плечо.

Я флегматично посмотрела на Ивара и сияющих от восторга Юргиса и Эварта. Судя по тому, что вышли они из женского корпуса, бежать по лужайке они не рискнули и перебрались через переход.

— Это вообще кто? — потряс меня как грушу рыжик.

— Фольклорные элементы моей родины, — отрешенно отозвалась я.

— Ух ты ж! В какой жуткой стране ты выросла! — выпалил Эварт.

— Но — но! — огрызнулась я. Еще не хватало хаять мой мир всяким хвостатым оборотням!

Соловей — разбойник снова свистнул… Одно из окон перехода вынесло звуковой волной и сказочная нечисть заулюлюкала, продолжая драку.

— Что здесь происходит?! — громогласно вопросил вышедший из телепорта прямо на лужайке ректор.

Нечисть напряглась и затихла. Верхние начали сползать с нижних, а те, кряхтя и постанывая, вставали и пытались отряхнуться. Сивка — бурка на прощание лягнул Серого Волка и тот улетел в кусты. Баба — яга еще разок огрела метлой Змея Горыныча, после чего тяжело опираясь на нее, побрела к лешему. Водяной булькнул горлом, заметался, потом погрозил кому‑то рукой и спрятался за Кощеем Бессмертным.

— Адептка Золотова! — найдя меня взглядом, вопросил Глава школы.

Я сделала ему ручкой и завела свою привычную песню:

— Магистр Новард, я так больше…

— А ну цыц! — рявкнул озверевший от моих выходок мужчина. — Кратко, сдержано и по существу!

— Это наглядные пособия к курсовой работе по мифологии моего родного мира. Мы направлялись к магистру Кариборо! — отрапортовала я.

За моей спиной хрюкнули от смеха Ивар, Юргис и Эварт. Остальные адепты и персонал школы тоже издавали различные звуки, но я не вслушивалась.

— Магистр Кариборо! — позвал ректор, глядя куда‑то в пространство перед собой. — Вы не могли бы подойти ко мне? И пригласите, пожалуйста, магистра Летурна Огинхельма.

Через минуту из возникшего на лужайке портала вышли Аннушка и преподаватель по иллюзиям и фантомам. А ректор все это время нехорошо смотрел на меня, заставляя мучиться ожиданием кары.

— Магистры, — поприветствовал их ректор школы. — Тут вот…

— Какая прелесть! — проворковала Аннушка, шагнула к Змею Горынычу и протянула руку.

Змей забился в истерическом припадке и попытался спрятаться за Чудом — юдом. Ну, чисто страус! Прижал все три головы к земле и попытался подсунуть их под волосатый шар. Чудо — юдо такому совсем не обрадовалось, громко клацнуло зубами и мячиком ускакало к кикиморе и мавке.

— Магистр Кариборо, очень прошу вас, примите курсовую у этого чудовища здесь, — устало попросил темную фею ректор и некультурно ткнул в меня пальцем. — Боюсь, школа не выдержит всех ее наглядных пособий в своих стенах.

— С удовольствием! — мелодичным голоском отозвалась Аннушка и повернулась ко мне.

У меня тут же свело живот от страха, и я стала прикидывать, куда бежать и где прятаться.

— Магистр Огинхельм, а вас я попрошу проследить за тем, чтобы потом эти пособия были развеяны, — продолжил ректор, обращаясь к преподавателю иллюзий и фантомов.

Сказочная нечисть подняла гвалт. Быть развеянными они не хотели. Особенно старался Змей Горыныч, который опять завел песню, что он — фольклорный элемент, персонаж мифов и легенд, редкий вид и, вообще, занесен в Красную книгу и охраняется законом.

И тут я не выдержала:

— А ну нишкните! Вы что устроили, стервецы? — обвела тяжелым взглядом притихшую нечисть и потрясла кулачком. — Ужо я вам!

Сдавленно хохотнул Ивар, все так же стоявший за моей спиной, положив руку на плечо.

— Это, простите, на каком языке вы сейчас с ними беседовали, адептка? — поинтересовалась Аннушка и подняла идеальную бровь.

— Да я бы с ними на матерном побеседовала, — машинально ответила и снова погрозила своим фантомам. — У — у-у, паршивцы! Да только приличия не позволяют.