Чертополох и золотая пряжа - Алёна Ершова
«Проще было бы и дальше чтить ее как мертвую, чем смириться с мыслью о том, что она предпочла Холмы собственной дочери. А, быть может, у нее там вечно молодой и прекрасный сид есть? Правильно, к чему ей, бессмертной, стареющий мельник и дите-обуза? Но зачем тогда клубок дала?»
И чем мрачнее были мысли Айлин, тем сильнее смыкались лесные тени, тем путаней становилась дорога. «Может не могла она иначе, не смела? Ведь всякому действу свой черед нужен. А ответ на вопрос невозможно получить, не спросив. А вопросы эти не посмела бы задать ни мельникова дочь, ни королева Альбы. Но сможет кто-то иной. Я ж ни разу не задумывалась над тем, кто я на самом деле. Примеряла чужие мненья, как наряды, а теперь пришла пора содрать все лишнее и взглянуть на свой страх, как в зеркало?»
Словно в ответ на эти мысли вдалеке забрезжил тусклый огонек. Айлин потянулась к нему мысленно, приблизила и вскрикнула от удивления, когда перед лицом ее возникла большая деревянная дверь.
Каждый из племени богини Дану знал, где живет дочь Лесного царя. Хозяйка троп облюбовала холм, один их тех, что во время войны с Николасом был лишен магии и наполовину срыт. Построила небольшую хижину, да так хитро, что и не поймешь, где заканчивается человеческое жилище, а где начинается сид. Посмеялись бы туаты над такой прихотью, да вот видели, как возвращается жизнь в мертвый холм. Как зарастает изумрудной зеленью вершина, льется свет из окошка, на два мира дивно пахнет выпечкой. Да вот только тропы перед домиком спутались так, что ни одно существо не подберется близко без дозволения хозяйки.
Каково же было удивление сиды Эйнслин, когда поздним вечером в дверь ее жилища постучали. Женщина отложила вышивку и поднялась, торопясь открыть дверь.
Айлин барабанила со всех сил, и не поддержи ее сида упала бы, когда дверь распахнулась. А так с порога очутилась в знакомых с детства объятьях. Отстранилась, впитывая глазами забытые черты, и почувствовала, как медленно оседает на пол.
— Матушка… — Переживания последних дней, бессонная ночь и блуждание по запутанным тропам выпили силы до дна, и на новое потрясение их просто не хватило.
— Айлин! Девочка моя! – Эйнслин подхватила дочь, не позволяя той упасть, помогла добраться до кресла. — Как же так! Я же только час назад твоей служанке клубок отдала, — и взволнованные бирюзовые глаза, последнее, что увидела Айлин, уплывая в небытие.
Пробуждение вышло мягким. Скрипнула дверь, и Айлин очнулась. Не было ни легкой полудремы, когда тело уже готово к новому дню, а душа пребывает в объятьях сна. Не было ломоты и вязких минут непонимания, где ты и кто. Стоило проснуться, и Айлин явственно вспомнила события прошлого дня, свои метания в тумане и то, как очутилась там, куда шла.
Пряха открыла глаза, приподнялась и осмотрелась. Она уже не сидела в кресле, а лежала на мягкой, пахнущей луговыми травами перине, накрытая собственным пледом. В закрытые ставни настойчиво стучал ветер, просил войти. Но не найдя ни одной щели, полетел дальше, к приоткрытой двери.
— Ну, не стой на пороге, заходи, давай, все тепло выйдет!
Вновь скрипнула дверь, и в дом вошла большая черная кошка. С мокрой шерсти капала вода. Кошка вальяжно подошла к камину, уселась на круглый вязаный половик и принялась вылизываться. Дверь с грохотом закрылась.
— Да что же творишь, Айлин разбудишь! — вновь раздался из глубины дома женский голос.
Гостья перестала вылизываться и посмотрела на мельникову дочь. Убедилась, что та не спит, стряхнула влагу с шерсти и принялась расти.
Айлин, раскрыв рот, наблюдала, как увеличивается в размерах обычная с виду кошка. Сначала она стала с хорошего дворового пса, а потом и вовсе сравнялась по высоте с деревянным креслом, что стояло у камина. Айлин успела лишь моргнуть, а вместо кошки стоит спакона Тэрлег в синем плаще и мокрой шапке из меха черной кошки.
— Не спит твоя дочурка, — проскрипела ведьма, подвинула кресло поближе к камину, уселась в него и вытянула ноги. – Ты, Эйнслин, так дороги у своего дома по-перепутала, что никогда не знаешь, в какое время к тебе придешь, а главное, когда от тебя выберешься. Хуже, чем под Холм попасть. Там хоть законы времени незыблемы, а тут…
— Не ворчи, сестра, — пепельноволосая сида вышла в общую комнату и вытерла руки о передник. – Я бараний пирог испекла, как ты любишь, с элем. Поэтому снимай плащ и давай ужинать, — потом женщина повернулась к Айлин, мягко улыбнулась и кивнула, указывая вглубь комнаты. – Там, за занавеской, таз с чистой водой, обмоешься и присоединяйся к нам. Знаю, у тебя много вопросов, и не все они дождутся конца трапезы.
Айлин молча поднялась и последовала к умывальне. Вопросы, да, пожалуй, они и были, но после блужданий в тумане часть отпала, а часть перестала иметь значение. Буря в душе улеглась, и осталось только желание разыскать Темного Лэрда. Она сделает то, что он просил, назовет его истинное имя и поставит точку в их странной связи.
Вода освежила, придала сил и бодрости. Исходящий паром бараний пирог поднял
